– Не знаю, зачем тебе это надо, но поздравляю, – несколько отстраненно сказала мать.
Инна видела, что родители не ожидали успеха и теперь им даже досадно, что дочери их помощь не понадобилась.
– Мама, я сниму себе квартиру. Как только сдам первую сессию.
– Вот еще! Деньги лишние, что ли? И дома надо жить. В своей постели спать, а не… – вдруг возмутилась мать. А Инна только укрепилась в своем решении.
И вот первая сессия. И все зачеты сданы, и почти по всем экзаменам «отлично». Остался только один, завтра…
– Так я возьму твой конспект и пойду почитаю в библиотеку. – Однокурсница уже протянула руку к тетради.
– А? Да, конечно, – ответила Инна, – я уже все выучила, правда, две последние лекции пропустила… Но…
– Я быстро, – улыбнулась однокурсница, – буквально через пару часов отдам. У вас же сейчас консультации?
– Да, в 405-й аудитории.
– Вот и отлично, я прямо туда подойду.
– Договорились, – обрадовалась Соломатина. Она чувствовала, что эти две последние темы надо еще просмотреть.
Консультация была короткой, Инна освободилась раньше. Она устроилась на одиноком стуле в коридоре и стала ждать свой конспект. Прошел час, полтора, но никто не приходил.
– Слушай, там у вас такая есть белобрысая, с короткой стрижкой. Не видела ее в библиотеке? – спросила она у проходящих мимо знакомых с книжками.
– Кулько, что ли? – сразу отозвались те. Аня Кулько действительно была с совершенно белыми волосами, бровями и ресницами. Впрочем, общее впечатление от лица было приятным.
– Наверное, Кулько. Взяла конспекты, сказала, сюда подойдет вернуть.
– Нашла кого слушать, она давно у себя дома твои конспекты читает.
Соломатина разозлилась. Ее планы на учебу вечером нарушились. Оставался, конечно, учебник, но там было все размыто по главам, и на повторение уйдет больше времени. А экзамен завтра в девять утра.
Когда Инна закончила отвечать, Брыкалова Юлия Петровна тяжело вздохнула:
– Вы, Соломатина, сегодня на себя не похожи. Два вопроса и два плохих ответа. Если бы я вас не видела на лекциях и семинарах, если бы не знала, что у вас в зачетке стоят отличные оценки, я бы вам поставила «неуд». Но я вас знаю. Вы трудились в семестре. Поэтому «хорошо».
– Спасибо. – Соломатина от досады чуть не плакала. Она всю ночь просидела над учебником, повторяла до одури, понимая, что нужны конспекты. Брыкалова особенно внимательно следила за тем, насколько внимательны на ее лекциях и семинарах. «А все из-за этой дуры!» – подумала Инна, выйдя из аудитории.
– Ой, как неприятно! Как нехорошо, – проговорили откуда-то сбоку и взяли ее под руку. Соломатина дернулась, но руку не отпустила. Рядом стояла Аня Кулько.
– Что ж ты конспекты не принесла вчера? Мне как раз эти вопросы достались! – воскликнула Соломатина. Вообще-то она так злилась, что ничего не собиралась говорить.
– И что? Не сдала? – округлила глаза Кулько.
– Сдала. «Хорошо».
– Ух, ты! Здорово как!
– Мне надо было «отлично».
– Счастливая, я об этом даже не мечтаю. Я трояк схлопотала.
– Мне жаль, – сухо ответила Инна и наконец высвободила руку.
– Слушай, извини. Я на лекции почти не ходила, а у тебя так все толково… Ну, и зачиталась.
– Хорошо, давай конспекты, мне идти надо.
– А я забыла их дома, – распахнула глаза Кулько.
– Как забыла?!
– Так, а что, они нужны тебе? Я еще хотела позаниматься.
Соломатина озадаченно хмыкнула – какое-то нахальство, простота, наивность, и за всем этим ощущается напор.
– Слушай, Ань, мне нужны мои конспекты, потрудись их завтра же привезти.
– Так завтра же каникулы начинаются! Зачем они тебе? Да и я не собиралась в институт.
«Офигеть! – подумала Инна. – Не собиралась в институт!»
– И все же… – сказала Соломатина вслух. Уступать не хотелось. И потом что за дела такие?! Взяла, подвела, а теперь еще отказывается привезти.
– Слушай, ну, правда, каникулы же… – так же безмятежно протянула Кулько.
– Я буду во вторник на факультативе. Их не отменили на время каникул. Вот туда принеси, – проговорила Инна и, не слушая ответа, скрылась в туалете. Аня, слава богу, за ней не последовала.
Конспекты Аня не вернула. (Говорила, что потеряла, но кто-то сказал, что видел их у нее.) Соломатина чувствовала себя паршиво – тень Кулько словно преследовала ее теперь. Как-то так получалось, что она была всегда рядом или неподалеку. Соломатину это раздражало – она чувствовала себя одураченной. Кулько вела себя немного виновато, но при этом часто вынуждала Инну поступать так, как удобнее ей. Соломатина ощущала это несоответствие – манеры вкрадчивые, а хватка железная. Это бесило, раздражало, но как только она пыталась осадить назойливую приятельницу, так сразу просыпалась совесть. «Но она же больше ничего не сделала. И если действительно потеряла конспекты? А так, просто манера у нее такая. Может, комплексы. И потом, по-моему, она все время одна, ни с кем не дружит…» – думала Инна. И как-то, скорее из ложного чувства вины, чем искренне, предложила Ане сходить на выставку.