— «Петров, Иван Иванович. Крепость Росс. Ушел в Калифорнию в 1811-м, с Кусковым».
Захар облегченно вздохнул. Но слова эти ничего не говорили ему. Крепость Константина. Росс. Кусков.
Баранов наклонился вперед, улыбаясь всем своим морщинистым пергаментным лицом:
— Долгий был у тебя путь, и все впустую. Вот незадача!
— Виноват, господин главный правитель, — возразил Захар, — может, не так уж и впустую. Я знаю теперь, что отец был здесь, знаю, куда он подался. Ведь и мне туда можно, правда? Крепость Росс — это где же?
— В Калифорнии; четырнадцать сот миль к югу — тоже путь неблизкий, — сказал Баранов. — До весны ни один корабль туда не пойдет.
Захар помрачнел.
— А что ж тебе так неймется разыскать его? — спросил Баранов. — Конечно, конечно, он отец тебе. Но ты ведь его и не помнишь толком, ты еще мальцом был, когда он из дому ушел. И, видно, не больно он о тебе горевал, коли десять лет не давал о себе знать. А ты вот готов за ним хоть на край света. Почему?
В глазах у Баранова был живой интерес.
Захар задумался, подыскивая нужные слова.
— Это все верно, господин правитель, правда ваша. Я и сам понимаю, что он обо мне не больно-то заботился. С глаз долой, из сердца вон — может, так оно и было. Но я-то его любил и сейчас люблю. И помнить о нем не перестал… В школе отца Сергия, — продолжал Захар, — было несколько сирот. Все вроде бы и жалели их, и поглядывали на них как-то… свысока. А я не хотел, чтобы и на меня вот так же глядели. Я не сирота. У меня есть отец, и я его разыщу. Я должен это сделать!
Захар раскраснелся от возбуждения и от удушливой жары в комнате. Он смущенно умолк, но тут же выпалил:
— Поэтому я прошу отпустить меня в Росс, когда туда пойдут корабли.
Слезы стояли в бледно-голубых глазах старика.
— Желал бы я каждому отцу такого преданного сына! — воскликнул он. — А мой-то всё из дому глядит. Дочь замуж вышла, покинула меня, старика.
Он достал большой желтый фуляровый платок и энергично высморкался. Потом сказал:
— Да, я обещаю. Ты пойдешь на юг с первым же кораблем.
— Спасибо, господин главный правитель!
Баранов махнул рукой:
— Не за что, дружок. А свой проезд отработаешь. Ты какую работу умеешь делать?
— Плотничать могу, вообще с деревом люблю работать. Отец Сергий отписал Вам, наверное, что я и читать, и писать умею, и арифметике обучен.
— Тогда определите его ко мне, господин главный правитель, — вмешался в разговор Кирилл. — Вы мне обещали отдать первого из новичков, который будет грамотен. Одному мне с учетом уже не справиться.
— Ну, коли обещал, быть по сему. Да внеси его в реестр Ново-Архангельска.
В дверях за спиной у старика показался секретарь, молча поманил Захара. Захар еще раз поблагодарил Баранова, поклонился и торопливо вышел из кабинета. В сенях Куглинов сказал ему:
— Мы стараемся не перетрудить его. Старик в последнее время нехорош.
На улице Захар полной грудью вдохнул свежий морозный воздух. «Для того ли я сюда добирался, чтобы попасть в выучку к бухгалтеру? — недовольно спросил он самого себя. — Ну да ладно».
После первых занятий с Кириллом Захар решил, что счетоводство — самое нудное дело на свете. Зато Кирилл утверждал, что это отличное поприще для молодого человека, желающего выйти в люди.
— Главное наше дело здесь — промышлять морского зверя. Однако скажи мне, кто сидит в одном кабинете с главным правителем? Может быть, партовщик? Нет, бухгалтер! И еще запомни: выучишься на счетовода — всегда получишь место в первой же промысловой экспедиции на юг. Люди, сведущие в счете, им позарез нужны. Компания всем платит по квитанциям или дает в кредит, поэтому возня с бумажками изрядная. Сам увидишь, что мужики у нас сильны по части охоты, но не по части сложения и вычитания.
Захар отнесся к совету своего наставника со всей серьезностью и трудился не за страх, а за совесть. Для работы Захару отвели маленькую, но уютную комнатенку в задней части барановского дома. В кабинете Баранова всегда толклась уйма народу, и Захару было непостижимо: как это Кирилл умудряется без ошибки сложить два и два в такой обстановке? Но этот жизнерадостный молодой человек умел работать сосредоточенно.
Когда Захар сошелся с ним поближе, он оценил его по-настоящему. Кирилл был не только предельно вежлив с каждым, но и великодушен. И всегда готов был помочь новичку.
Он познакомил Захара с городом. В бессолнечном молочном свете дома стояли как нарисованные мягкими, ясными красками и не отбрасывали теней. Однажды Кирилл пригласил его прогуляться на склад пушнины, посмотреть на мех морского бобра — калана.