Первым делом Захар подался к ручью. Ночное купание не смыло с него и сотой доли всей мерзости, налипшей с коровьей шкуры. Ручей сделал в твердой скале три вымоины, вода тонкой струйкой перетекала из одного корыта в другое. Захар устало опустился в самое нижнее корыто, и тут на берегу появился Тайин.
— Держи, — Тайин бросил ему корень, похожий на луковицу. — Мыло-корень.
Захар тщательно тер и скреб себя, вымыл голову. На берег он выбрался, чувствуя себя заново рожденным.
Тайин тем временем позаботился о еде. Он нашел отличную приправу к мясу: несколько пригоршней жерухи и дикого лука.
Захар хрустел сочной зеленью, приговаривая:
— Ну и жизнь пошла! Мясо и зелень! Только об этом я и мечтал в чертовой миссии.
Утром, когда Захар протер глаза, Тайин уже был на ногах. Виноградной лозой он связал скатанную попону, не забыл изготовить и перевязь, чтобы удобнее было нести. Для своих обвисших штанов Тайин сплел пояс с висячей петлей для кинжала. Сам же кинжал Тайин насадил на палку длиной примерно с метр, очищенную от коры, — отличное получилось копье. Сделал и копьеметатель: нашел длинный, ровный сук и вырезал в нем выемку по всей длине. Он заложил копье в выемку, прицелился и метнул его в дерево. Копье вонзилось в ствол с такой силой, что Тайин с трудом вытащил его обеими руками.
Зевая, Захар наблюдал за ним.
— Есть копье, олешка возьмем, — сказал Тайин. — Лук, стрела лучше, но сперва сначала нужно оленя взять.
— Это почему? — спросил Захар. Он встал, энергично потянулся.
— Жила. У оленя нужно жилу взять, для лука. — Тайин вручил Захару пояс из прутьев и охапку сплетенных виноградных плетей. — На, а то штаны потеряешь.
— Вот спасибо, друг.
Захар пошел умываться. Когда он вернулся, на подстилке из больших листьев уже лежало мясо. Салфетка, в которую оно было завернуто, сохла на кусте после стирки.
— Ты прямо-таки кудесник, Тайин. — Захар сказал это шутливо, но с неподдельным восхищением. — Чудеса творишь, да и только.
Тайин скептически посмотрел на него.
— Угу, — только и сказал он.
— Нет, в самом деле, Тайин. Откуда это в тебе? Можно подумать, что ты весь свой век прожил в лесах.
Захар набрал у ручья пучок жерухи, и теперь они принялись уплетать тонкие ломтики мяса, завернутые в острые, словно наперченные, листья жерухи.
— Ведь у вас на Кадьяке небось одни снега да льды?
— Ну да! Почему так думаешь? Кадьяк не весь снег и лед. Леса большие. Зверь всякий. Рыба, утка, тюлешек. Хороши места. — Тайин смотрел вдаль, его желтые глаза выражали тоску.
Когда, позавтракав, они тронулись в путь, Тайин наконец-то разговорился. Всю свою жизнь он провел в родном кадьякском селении. Искусный охотник, рыбак, лодки хорошо делал. Свою жену и маленького сына содержал в сытости и тепле. Чего еще нужно человеку? Он и был всем доволен, пока не появился «господин Мишкин» и стал вербовать охотников на бобровый промысел в Калифорнию. И он, Тайин, как последний дурак, поверил рассказам Ильи, будто после первого же охотничьего сезона можно будет вернуться домой с полной байдаркой компанейских товаров. Вместо этого Илья заставил лучших охотников год за годом торчать в Россе. Денег на руки им не давали, они получали от Ильи только какие-то лоскутки бумаги.
Тайин шагал как заведенный, но мысли его были далеко отсюда.
Захар выругался сквозь зубы.
— Я поговорю об этом с господином Кусковым, Тайин. Это же чистый разбой — держать вас против воли!
— Домой хочу как черт, это точно. А как ты, господин Петров? Домой хочешь, свое место?
Захар нахмурился.
— Нет у меня своего места. — Потом задумчиво добавил: — А я бы остался в Россе. Женился бы. Хозяйством обзавелся.
Он размечтался: представил себе маленький уютный домишко, вроде отцовского. Жена была похожа на Надю, только помоложе и покрасивее. Вот приходят к ним гости — Петя Гальван с супругой. И отец с Надей тоже здесь. На столе самовар пузатый пыхтит, в печи огонь трещит, кто-то на балалайке играет. Хорошая собралась компания. И всех-то их Захар любит. И Надю тоже? И Надю.
Захар так удивился самому себе, что даже остановился.
Тайин недоуменно оглянулся на него.
Захар вернулся на землю:
— Вот только добраться бы нам до Росса, а там и горюшка мало. Кабы знать, сколько еще до него идти.
Тайин пожал плечами:
— Как знать? Сто миль? Две сто миль? Три сто миль?
15. ЖИЗНЬ В ЛЕСУ
Цыгане верят, что медведь — брат человека, потому что у него под шкурой такое же тело, и он пьет пиво, и любит музыку, и умеет плясать.