Он сказал через плечо:
— Из головы не выходит эта наша рыбина. Печеная рыбка на завтрак — пальцы оближешь!
— Все время голодный, — снисходительно заметил Тайин.
Захар весело заржал:
— Что поделаешь — расту!
Костер приветливо мигал им навстречу.
Вдруг Захар заметил неясную фигуру по ту сторону костра. Ему показалось, что какой-то рослый человек тянется к их провизии, висящей на ветках.
— Эй! — Захар уронил жердь и не раздумывая бросился вперед. — Тебе чего?..
— Стой! Берегись! — завопил Тайин.
Захар понял свою ошибку, лишь когда очутился на расстоянии вытянутой руки от огромного медведя, — это он хозяйничал в их лагере. Медведь с рычанием повернулся. Захар едва успел заметить белые клыки, маленькие, горящие красным огнем глазки, и тут же его сбил с ног могучий удар медвежьей лапы.
Очнулся он, стоя на четвереньках у костра. Грозное рычание раздавалось за его спиной, земля дрожала от топота медвежьих лап. Захар замотал головой, приходя в себя, оглянулся.
Медведь сжимал Тайина в своих чудовищных объятиях. Стоя на задних лапах, огромный зверь топтался взад и вперед, прижав Тайина к своей груди. Они танцевали свой смертельный танец между дубом и костром.
Захар бессмысленно глазел на них. Он дрожал всем телом, подавляя безумное желание бежать прочь.
Он вскочил, выхватил из костра горящий сук и бросился к боровшейся паре. Перед ним мелькнуло лицо Тайина, искаженное мучительной гримасой. Вот медведь повернулся к Захару. Горячее зловонное дыхание обдало Захара. И тогда он сунул свой факел прямо в рычащую морду над головой Тайина. Медведь жутко взревел, выпустил Тайина и бросился прочь, круша подлесок. Тайин привалился к дубу, обхватил голову обеими руками и сполз на землю. Захар стоял над ним пошатываясь, тяжело дыша.
— Тайин, как ты, жив? — прохрипел он.
Тайин жадно ловил ртом воздух. Кровь тонкими струйками стекала по его шее. Он ощупал свою голову:
— Не знаю. Медведь мою голову ел. Чертовско болит. — Тайин уронил голову на грудь и потерял сознание.
У Захара подкосились ноги, и он тоже свалился на землю рядом с Тайином…
Захар пришел в себя раньше Тайина, с трудом сел. Левое ухо, к которому приложился медведь, горело как в огне. Захар осторожно потрогал его. Ухо, вся левая половина лица и даже шея распухли. Он заковылял к роднику, плеснул воды на лицо и поспешил к Тайину, скорчившемуся под деревом.
Захар стал искать для него пончо — и чуть не заплакал, увидев, что натворил медведь. Все их пожитки были раскиданы и попорчены, от огневого лучка остались одни обломки, одна из двух чашек была раздавлена. Одеяла-пончо медведь истоптал и изодрал когтями, когда пытался дотянуться до рыбы.
Захар встряхнул изодранные пончо, расстелил одно и уложил на него Тайина. Снял с его плеча лук, снял оленью шкуру, на которой явственно виднелись следы медвежьих когтей. Если бы не шкура, медведь содрал бы Тайину всю кожу со спины. Захар укрыл алеута вторым пончо, принес поды в чашке, утер кровь с его лица и шеи, осторожно обмыл его голову. Кожа на голове во многих местах была проколота когтями, но, к счастью, не очень глубоко. Захар перевязал Тайину голову как умел, пытаясь остановить кровотечение. Скатал оленью шкуру и подложил Тайину под плечи.
— Уже лучше, — проворчал Тайин, и его веки дрогнули. Его загорелое широкое лицо было зеленовато-бледным.
Захар устроил его поудобнее, подкинул веток в костер — день был хмурый и ветреный. Подобрал кинжал, который Тайин выронил во время схватки с медведем, и обломки охотничьей и рыбачьей снасти, разбросанные вокруг костра. Придется Тайину все делать заново. Когда Захар вернулся к дубу, Тайин уже спал, бледность постепенно сходила с его лица. Захар заботливо подоткнул пончо под его подбородком.
Когда Захар нагнулся, кровь горячо запульсировала в щеке, ухе, шее, даже зубы заныли с левой стороны. Захар выпрямился, свирепо поглядел на весь этот разгром. А ведь еще нужно было позаботиться о еде.
— Проклятый медведь, — проворчал он и принялся за работу.
16. ЗЫБУЧИЕ ПЕСКИ
Это похоже на то, будто сотня людей задыхается под этим песком — люди силятся выйти на поверхность и тонут все глубже в его страшной глубине.
аванна расстилалась перед ними до самого горизонта. Ветерок гнал зеленые волны по безбрежному морю высокой травы. Идти по такой равнине — одно удовольствие. Они шли между двумя грядами холмов, река оставалась по правую руку. Она спокойно текла посредине равнины, становясь все шире с каждым днем их пути.