Эксцентричный желтый соединяется с концентричным синим и образует неподвижный зеленый цвет, консервативный и усыпляющий, отчего на зеленых ступенях лестницы люди спотыкаются чаще. Этот цвет художник В.Кандинский сравнил с толстой, очень здоровой лежащей коровой, способной только пережевывать пищу и глазеющей на мир глупыми, тупыми глазами.
«Зеленые» дети беспомощны и нуждаются в материнской любви, и если любви вполне достаточно, то они хотят еще больше. Взрослые самоуверенны и уверены вообще; если они обеспечены, то эта обеспеченность «буржуазная» (выражение Кандинского), ограниченная, обывательская, никуда не стремящаяся, и единственные достойные здесь качества — это настойчивость и выдержка. Предпочитают зеленый часто так называемые заготоники, которые выглядят оживленными только в процессе потребления — пищи, напитков, денег, печатного слова.
С переходом к синему статичность сохраняется, но она приобретает углубленный, философский оттенок, знаменуя собой постоянство, закон, порядок. Отсюда синий цвет — символ жандармерии, органов охраны общественного порядка и безопасности («и вы, мундиры голубые»).
Синий выбирают чаще старые, чем молодые, больные, чем здоровые, полные, чем худые, флегматики, чем сангвиники; это люди спокойные, уравновешенные, предпочитающие постоянство переменам и задушевность страсти. Если синий категорически отвергается, то это означает крайнюю потребность в покое, который человек не может обрести из-за выбранного им самим образа жизни.
И наконец, самый противоречивый и таинственный — фиолетовый, где соединяются покой синего с импульсивностью красного — получается скрытая импульсивность, колебания между желанием и осмотрительностью, чувственность, внушаемость, изощренная любовь и смирение. Аметистовый перстень кардинала символизирует гармонию противоречий, и фиолетовые витражи готических соборов оказывают на прихожан гипнотическое воздействие.
Фиолетовый обычно предпочитают внушаемые люди, легко поддающиеся гипнозу, чувства которых управляют разумом. Среди них нередки артисты и священники. Тот же, кто ставит фиолетовый на последнее место, не дает своим чувствам волю, «загоняет их в бутылку», впадая от избытка таких загнанных чувств в состояние стресса.
Разбавление белым уменьшает силу хроматических цветов. Философские размышления синего переходят в «порхающие» мечты голубого, экзоностальгию — тоску по дальним странам (этот цвет чаще других выбирают моряки и летчики). В розовом остается легкая, ни к чему не обязывающая возбудимость, в чем принято видеть обаяние девичества.
Тем не менее розовый цвет потолка в помещении, где находится новорожденный, существенно снижает вероятность заболеваний в первый год жизни: ребенок еще не различает розовый цвет, но он видит его, через зрительные анализаторы сигнал передается в кору головного мозга и по вегетативной нервной системе к железам внутренней секреции, увеличивая тем самым сопротивляемость организма внешним воздействиям.
Чтобы получить ослепительно белый цвет, художники берут не чистую белую краску, а все то, что близко к белому, что примыкает к центру круга Гёте: желтовато-белый, зеленовато-белый, розовато-белый.- Такого эффекта достигли, например, в Колонном зале Дома союзов, где нет чистого белого цвета.
Белый — «бездонное отверстие», пустота, которая гасит раздражение, но утомляет. Его предпочитают те, кто хочет от чего-то освободиться, начать жизнь сначала — в новом городе, новой профессии, новой семье, после тяжело перенесенной болезни. Отсюда наряд невесты и цвет траура там, где видят в смерти начало новой (загробной) жизни.
Чисто коричневый склонны выбирать сельские жители, прочными корнями связанные с землей, и те, кто в чем-то неустроен,— живущие на чужбине или в нелюбимой семье, разлученные с любимой профессией, хронические больные, которые привыкли к своей неустроенности, как будто не замечают ее, но чувствуют себя «не в своей тарелке». И тогда маленькими радостями становятся для них вкусная еда, теплая ванна, мягкая постель. В сторону желтого усиливается акцент счастливого, полного наслаждения, нежно-ласкового чувства, с культом собственного тела. В сторону красного акцент смещается в мир без раздоров, спокойствие как конец борьбы.