Я уехал около полудня, на прощание сделав несколько снимков счастливого семейства последним одноразовым фотоаппаратом. Я знал, что еще вернусь сюда, и в нашем прощании было что-то театральное. Я остановился в Новом Орлеане, чтобы заправиться и купить еды в дорогу. А сразу после границы штата Миссисипи, шаря под пассажирским сиденьем в поисках Боба Марли, наверняка подпорченного водой, я нащупал предмет, который опознал, не глядя. «Хассельблад». Я достал его из-под сиденья, не зная, то ли прыгать от радости, то ли мучиться совестью. Скотчем к нему была приклеена наспех нацарапанная записка.
«Врать ты совсем не умеешь, Джек, и не надейся, что Джанин тебе поверила. Уж не знаю, как ты это провернул, но я и раньше подозревал за тобой темные делишки. Спасибо, и не вздумай отказаться от подарка, не то обижусь… Тогда придется-таки всадить тебе по пуле в оба колена. Вопрос чести, ту friend… Счастливого пути».
И подпись: Дерек. Я остановился у обочины и выкурил сигарету, сидя на капоте. Заправил в фотоаппарат пленку. Подумал, что теперь мне такой пленки понадобится много и я точно знаю, где ее найти. К октябрю у меня будет готова выставка в новой галерее, которую открыл Джоэль Стейн на улице Меткальфа, в самом сердце Сохо. Я уже держал в голове фотографии, которые непременно сделаю, в том числе портрет собаки дядюшки Лафайетта, если только сам отыщу дорогу к Выдровой балке. Стейн нашел идею с одноразовыми фотоаппаратами блестящей, и я согласился, что от такого рода концептуальных штучек тусовка будет тащиться. Воодушевившись, он толкнул целую речь, весьма сумбурную, о чистой сути и возвращении к истокам в пику так называемым художникам, работающим на голой технике, без души, без своего взгляда. Я не мешал ему заливаться соловьем, но чувствовал себя немного не в своей тарелке: знал ведь, что сработает. Ну и ладно, а теперь мне вдруг захотелось настоящей фотографии.
Я сделал первый снимок — топкая канава на обочине шоссе близ Пикаюна, штат Миссисипи, под переменчивым небом. Я изменил чему-то в себе, некой клятве, выбитой в камне. А может, она была выбита в глине, эта клятва. Воистину, ничему нельзя верить, а жаль. На сердце было легко.
ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ
Тристан пришел вовремя. Он назначил мне встречу в баре. Все было типично для Трибеки, квартала манекенщиц и непуганых артистов, — сплин с лэйблом Версаче. Выглядел парень хорошо. Кажется, набрал несколько килограммов. После приветственного объятия — оно вышло сейсмическим — Тристан сел и заказал «Перье», от чего я чуть не свалился с табурета. Он кивнул и улыбнулся, глядя на мое ошеломленное лицо.
— Да, ладно, ладно… Валяй, отсмейся раз и навсегда, чтобы больше к этому не возвращаться. Но, к твоему сведению, пить я не бросил. Скажем так, я больше не накачиваюсь систематически.
— Прекрасная мысль, — только и сказал я.
Умный же был у меня вид с двойным виски в середине дня!
— И это все? — изумился Тристан. — Ты не скажешь, что это просто фантастика, что давно пора, что Луиза держит меня в ежовых рукавицах… или еще что-нибудь? Всего-навсего «прекрасная мысль»?
— Ну… могу напрячься, если хочешь. Но ты же всегда терпеть не мог, когда тебе высказывали порицание, я думал, что и похвалы тебе вряд ли будут приятны…
— A-а… вот спасибо-то! Может, втолкуешь это моей матушке? А то она так радуется, что с души воротит.
— Это без меня, старина.
— Гм… И потом, я ведь условно осужден, помнишь, за тот случай в баре. Так что стараюсь не подставляться… ну, ты понимаешь.
— Как же тебя пустили в Штаты, если ты условно осужден?
— А я никого не спрашивал.
Я подозвал официантку и попросил стакан воды. Джоэль Стейн за последние две недели несколько раз затаскивал меня сюда, и теперь все широко, даже слишком, улыбались мне, все время — это доставало. Я был, в их представлении, кем-то, в самом широком смысле, кем именно — не имело значения. Мне хотелось заорать им, что моя грязная футболка не от Версаче, что она куплена у Гринберга в Валь-д’Ор, но какой смысл, мнение уже сложилось. «You had it made…» — сказала мне Мэй, и вот, черт возьми, опять на те же грабли.
— Ты виделся с Нуной? — поинтересовался я будто невзначай, небрежно и безразлично.
Тристан глянул на меня искоса с улыбкой младшего брата, который застал старшего с сигаретой. Но маска сидела прочно.
— Угу…
Ответ повис в воздухе. Да, он хочет меня расколоть, паршивец!
— А как Луизе понравилось, что ты с ней видишься? Ты вообще сказал ей про Нуну?
Отвлекающий маневр. Я облокотился на стойку. Интересно, поможет или нет?