Я усмехнулся. Было что-то от китайского бисквита в этой его максиме.
— Слушай, Джек, — продолжал он, — я не понимаю, почему тебя это так удивляет…
— Во-первых, потому, что тебя и меня, прямо скажем, не с одной матрицы отливали… Уж больно крутой вираж она заложила, на мой взгляд.
— Да в том-то и дело! Тебе разве никогда не случалось заняться любовью с подружкой, своей в доску? Знаешь, просто потому, что вам так здорово вместе, все вроде само собой, вот вы оба и приняли это за что-то другое?
Я вяло кивнул.
— Ну вот, так и у меня с Нуной получилось. Первый раз было хорошо, ну, второй, а потом как-то стало не в жилу… Слишком просто, по-свойски что ли, никакого… никакой тайны, понимаешь? В последний раз — вообще умора была, меня разобрал смех, ее тоже, а кончилось тем, что мы сели играть в шахматы… Представляешь? Но ты… на тебя, Джек, она запала. — Последнее слово он произнес, растянув губы в улыбке.
— Немного же ей надо! Если в каждого, кто не обращает на нее внимания, она готова втюриться…
— Твою мать! Ну почему ты вбил себе в башку, что она — полная дура? По-моему, ты сам себя хочешь убедить, что это несерьезно… Тогда какого же черта ты поперся в Диснейуорлд? Нет, ты бы показался специалисту, старина, а то я не знаю, кто тут из нас псих… Может, попьешь таблеточки?
— Почему бы нет… А как они действуют?
— Пофигистически. Еще от них толстеют, ты заметил? Я даже… — Он осекся, выдержал паузу. — Но-но! Не меняй тему! Я оставлю тебя в покое, честное слово, через две секунды, только дай мне закончить. Все-таки почему тебе так трудно поверить, что Нуна могла влюбиться в тебя сильно и с полным на то основанием? Из-за меня? Из-за того, что она три дня крутила со мной? Это на тебя так подействовало? Ну, и как, собственно, я в этом треугольнике выгляжу? Скажи уж, по-моему, не лучшим образом… Нет, молчи. Не в этом суть, вопрос другой: почему ты цепенеешь от одной только мысли, что это может оказаться настоящим?
Тристан смотрел на меня и весело скалился. Я открыл было рот, но он не дал мне сказать:
— Знаешь что, не надо… Ответь про себя, а то вслух, честно говоря, ты такое лепишь, что уши вянут. А я вот что скажу: девушке, которая берет на себя труд растолковать тебе закон Бернулли, стоит дать шанс…
Что-то он не в меру раздухарился, Тристанище. Ладно, отнесем это на счет таблеток, решил я.
— И думай быстрее, Джек, старина, потому что я пригласил Нуну на вернисаж. Она приезжает завтра. Оп-па! Получи! — выпалил он и наградил меня шутливым хуком в подбородок.
— Я тебя ненавижу, Тристан.
— Это пройдет, дружище. Пройдет.
Надо признать, что Джоэлю Стейну с его безошибочным чутьем нет равных в умении создавать тот самый buzz[48], что отличает заурядный коктейль от подлинного события. Выставкой он загорелся даже сверх моих ожиданий, и заразительность его энтузиазма пробудила былой интерес к имени Жака Дюбуа. Там и сям мелькали знакомые лица — журналистка, агент, любитель с тугой мошной, — а я, заняв позицию у стойки бара, накачивался «Кровавым Цезарем» и никак не мог отделаться от ощущения, что меня принимают не за того. На мнения этих людей о выставке мне было, по правде говоря, начхать; я все ждал, когда же наконец кто-нибудь крикнет: «А король-то голый!» — но для подобной выходки в гостях у Стейна требовались мужество и прямодушие, каковыми приглашенные, по большей части, не обладали. На какую-то долю секунды мне подумалось, что я, возможно, неправ и выставка в самом деле на уровне. Глупая мысль. Безвылазно проторчав две недели в темной комнате, я пришел к одному выводу: фирма «Фуджи» выпускает отличные одноразовые фотоаппараты.
Я уже, наверное, больше часа таращился на входную дверь, как вдруг мне на плечо легла чья-то рука.
— Привет, Джек.
От одного только голоса меня обдало ледяным ужасом. Этот ломкий тембр, эти фальшивые, елейные интонации — я узнал бы их из тысячи. Не оборачиваясь, я ответил в пустоту перед собой:
— Мюриэль. Longtime[49].
— Ты меня не поцелуешь?
Я холодно усмехнулся и дернул плечом. Ее рука соскользнула вниз по моей спине. Я и не думал оборачиваться, смакуя ее нараставшее раздражение.
— Мюриэль, Мюриэль… Тебя-то как сюда занесло?
— Я, знаешь ли, в курсе событий, это моя профессия, ты не забыл? Прекрасная выставка, и идея прекрасная… Welcome back[50], Джек.
Я покачал головой.
— Тебя воротит от этого, Мюриэль. Тебя всегда воротило оттого, что я делаю, теперь-то уж можешь признать…