И вот случай представлялся, его звали в дом, чтоб накормить, так неужели же не воспользоваться этим?
Герье, решившись довести свою роль до конца, пошел в дом.
Человек повел его на кухню и приказал бабе, вынимавшей ухватом горшки из русской печи, дать что-нибудь поесть нищему.
Это была не господская кухня, очевидно, а черная, людская, где стряпала и хозяйничала простая баба, находившаяся, вероятно, в подчинении у человека, приведшего сюда Герье, потому что она сейчас же оставила свое дело и исполнила его приказание.
Кроме бабы и их двоих, на кухне никого не было.
— Вы из иностранцев? — спросил человек, обращаясь к Герье.
— Да! — ответил тот, готовый уже рассказать целую историю, которую они придумали вместе с Варгиным: о том, что он женевский мещанин, приехавший искать счастья в Россию и впавший здесь в нищету.
Они придумали это, потому что для Герье оно было правдоподобнее, русского же нищего ему было разыграть труднее, так как его мог выдать акцент.
— Вы говорите по-французски?
Герье ответил утвердительно.
— Вы по собственному желанию или по поручению ко мне? — спросил человек, переходя на французский язык, которым он владел довольно порядочно.
Сначала Герье был удивлен таким вопросом, но, подумав, оказался настолько сообразителен, что понял, в чем дело.
Очевидно, копейка с крестом и треугольником служила условным знаком для человека, говорившего с ним.
По всей вероятности, для него этот условный знак имел значение, и он стал разговаривать с Герье не как с обыкновенным нищим; очень может быть также, что ответ, данный переодетым доктором на вопрос: "Вы ищете?" — "Ищите и найдете!" — был тоже условной фразой.
Ясно было, по крайней мере, что человек принимал Герье за какого-то своего и желал только знать, прислан ли он к нему или явился по собственному почину.
Герье решился по возможности поддерживать мистификацию, не отрицая и отделываясь общими ни к чему не обязывающими словами.
— Нет, я сам по себе! — проговорил он.
— Зачем же вы тогда пришли?
— Чтобы искать и найти, — наугад бухнул Герье, рассчитывая, что туманными выражениями дела не испортит.
Расчет его оказался верен, и он, как ему казалось, благодаря своей хитрости получил такие сведения, которые превзошли самые смелые его ожидания.
XXVIII
— Смотря кого искать! — сказал человек. — Коршуна или горлицу!
— Горлицу, горлицу! — подхватил Герье, подразумевая под коршуном владетеля дома, а под горлицей — молодую девушку, которую искал.
Баба возилась у печки с горшками. Герье сидел за столом и ел, а его собеседник поместился против него.
Они свободно разговаривали по-французски, не стесняясь, потому что, кроме бабы, никого не было, а она, очевидно, не знала иностранных языков.
Человек подмигнул Герье и проговорил:
— Горлица улетать собирается!
— Улетать! — вырвалось у Герье.
— Да! И не дальше как на этой неделе.
— Куда же?
— Разве вы не знаете?
Герье стал было в тупик, боясь тут соврать что-нибудь неладное и выдать себя, но, по счастью, сам человек сказал, куда должна была улететь горлица.
— В Митаву! — проговорил он, словно не сомневаясь, что это известно.
— И как же, одна? — спросил Герье, желая по возможности поддержать разговор, в высшей степени для него интересный.
— Надобен был бы ей провожатый; вы скажите там, чтобы об этом подумали.
Для Герье не было уже сомнения, что его принимают за своего, и, хотя он не имел никакого представления о том, что такое было это «там», он, сам удивляясь, откуда у него берется смелость, решительно сказал:
— У меня есть человек, который очень годился бы в провожатые; ведь в Митаве необходимо знание иностранных языков, по крайней мере немецкого, а тот, о котором я говорю, владеет и немецким, и французским.
— Кто же это?
— Один мой соотечественник, доктор, по фамилии Герье; он помогает мне иногда, и я его знаю поэтому. Вот он был бы вполне подходящий.
— А за него можно поручиться?
— Вполне.
— Герье… Герье… — повторил человек, как бы припоминая. — Я что-то слышал эту фамилию и как будто очень недавно! Вы говорите, он доктор?
— Да.
— Тогда знаю!
— Его, кажется, привозили в карете в этот дом?
— И он не прельстился пятью тысячами?
— Кажется!..
— Да, это, по-видимому, человек, достойный уважения… Вы давно его знаете?
— Давно.
— Нужно будет подумать о нем…
— Но согласится ли старик пригласить его? Он, вероятно, не особенно остался доволен доктором Герье, после того как тот отказался взять с него пять тысяч…
— Старик и знать не будет, кто поедет с его дочерью. Все это можно сделать через меня, помимо него…
"Так вот оно что, она дочь его! — мелькнуло у Герье. — Впрочем, я так и думал!"
— Доктор, — продолжал человек, — может отправиться в Митаву раньше, чтобы приготовить помещение, а она приедет потом…
— Ну, а сама она?
— То есть что она?
— Будет знать, кто с ней?
— Будет.
— Но тогда она может написать что-нибудь о докторе отцу или проговориться, и он узнает.
— Нет, она не проговорится…
Дело для переодетого Герье становилось все более и более запутанным. Многого он не понимал из неясных ответов разговаривавшего с ним и боялся вместе с тем делать вопросы, чтобы не выдать себя.
— А какие же обязанности при ней будут для доктора? — все-таки спросил он.
— Сопровождать ее. А там он, как порядочный человек, сам увидит, что ему делать…
Опять Герье ничего не понял, но настаивать на подробностях не решился…
Почему дочь Авакумова не должна проболтаться, кто с ней, зачем она едет в Митаву и почему ей «нужен» провожатый — на все это Герье не мог найти ответа.
Он подавил, однако, свое любопытство в надежде, что рано или поздно узнает все, если поедет сам провожатым в Митаву.
— Так к доктору Герье обратятся с предложением, — сказал ему человек на прощание, — путь он ждет, и, если он согласится ехать в Митаву, тем лучше для него…
На этом они расстались.
Разумеется, Герье был очень доволен всем разговором и вместе с тем доволен собою, то есть ролью, разыгранной им, как думал он, очень счастливо.
Он был уверен, что одурачил человека, вступившего с ним в переговоры по недоразумению, благодаря случайно попавшейся копейке.
Герье и не подозревал, что люди, с которыми теперь столкнула его судьба, были вовсе не так просты, а, напротив, гораздо хитрее, чем был в состоянии даже предположить молодой и несколько наивный женевец…
Когда разговаривавший с ним человек отпустил Герье, он вышел через двор на улицу и видел, как к парадному крыльцу подъехала карета и из нее вышел и скрылся в подъезде Степан Гаврилович Трофимов.
"Несколько дней тому назад Варгин видел то же самое!" — подумал Герье и как-то невольно поморщился и окончательно потерял доверие к Трофимову, который сначала показался ему человеком искренним и хорошим.
Теперь Герье видел свою ошибку, потому что искренний и хороший человек не мог знаться с таким стариком, как Авакумов, и часто бывать у него…
Герье только видел, как Трофимов вошел в дом, но он не мог знать, что он делал там…
А Трофимова там встретил в столовой человек, который разговаривал с Герье на кухне.
Они шепотом обменялись несколькими фразами:
— Он был? — спросил Трофимов.
— Только что!
— С моею копейкой?
— Да. Переодетый в нищего, как вы предупреждали…
— Вы ему сказали все, что нужно?
— Да, сказал все, как вы мне велели…
— Как он держал себя?
— Ничего. Немножко был нетерпелив в вопросах, а в общем, довольно хорошо разыгрывал роль. Он первый заговорил о докторе Герье, то есть о самом себе, и совсем непринужденно, как будто это был действительно знакомый его, а не он сам.