Неужели прав мичман Тирбах? Не далее как вчера вечером он доверительно рассказал, что начальство вроде бы дозналось, будто на корабле чуть ли не мятеж затевается, составило списки и уже принимает какие-то меры.
Раздумья лейтенанта прервал осторожный стук, дверь каюты приоткрылась, и вестовой, не входя, сообщил:
— Так что, вашскородь, господин старший офицер вас к себе приглашает.
Миштовт встретил его, как всегда, вежливым полупоклоном, предложил сесть и без всяких околичностей спросил, не наблюдал ли он в последнее время что-либо необычное в поведении нижних чинов. Когда Затурский рассказал о своих наблюдениях, старший офицер, словно в знак согласия, наклонил голову, показав на мгновенье безукоризненный пробор.
— Что же… — сказал медленно Миштовт. — Ваши наблюдения совпадают с тем, что рассказывали мне и другие офицеры. Команда явно нервничает, приказы выполняются неохотно и небрежно. За спиною офицеров матросы о чем-то шепчутся. Сегодня по боевой тревоге люди двигались к своим постам не бегом, а шагом. О результатах стрельб и говорить не хочется. Словом, все свидетельствует о том, что на корабле затевается что-то опасное. Есть все основания полагать, что группа безответственных элементов мутит команду, подбивая ее на бунт. Пока выяснение обстоятельств еще не закончено. Однако с согласия командира корабля я вынужден был принять кое-какие превентивные меры и взять под наблюдение ряд подозрительных лиц. Обращаю ваше внимание на то, что среди ваших подчиненных надо особенно внимательно присмотреться к Ярускину и Королеву. Кроме того, прошу вас ознакомиться с составленной мной инструкцией, как надлежит действовать офицеру в случае открытого неповиновения команды или иных нежелательных действий…
Когда Затурский, ознакомившись с инструкцией, вернулся к себе, он первым делом достал из ящика стола револьвер, покачал его, словно взвешивая, на ладони, проверил, на месте ли патроны, и положил оружие в карман кителя. Таков был приказ старшего офицера. Однако теперь, когда он остался один, ему уже не казались убедительными слова Миштовта. Не преувеличивает ли осторожный службист возможность матросского выступления? Конечно, команда нервничает. Это очевидно. Но мало ли какими могут быть причины…
Размышлявший об услышанном Затурский не подозревал, что меры на случай корабельного бунта намечены после сегодняшнего донесения секретного агента. С его слов старший офицер знал о решении матросов начать мятеж в ближайшее время. Однако точного срока выступления Ганькин не смог назвать.
Ничего не пожалел бы Миштовт за то, чтобы узнать этот срок…
В этот наполненный тревогой день старшему офицеру пришлось заняться еще одним непредвиденным делом. Из ревельского порта сообщили, что прибыла группа рабочих Балтийского завода для неотложного осмотра и ремонта некоторых механизмов. Заявку на этих рабочих несколько дней тому назад подписывал сам же Миштовт. Помощь их нужна была позарез. Но сегодня их приезд оказался совсем некстати, и старший офицер отправил матроса в порт с запиской, в которой сообщал, что сможет принять группу ремонтников на корабль только завтра.
Портовый инженер объяснил ситуацию старшему по группе и посоветовал разместить людей до утра на втором этаже ближайшего трактира, где хозяин сдавал приезжим койки по умеренной цене. Рабочие отправились по указанному адресу, и только Михаил Зимин сказал, что присоединится попозже, а пока навестит своего знакомого.
Он отправился пешком в сторону завода Вольта, но почему-то выбрал для этого далеко не самый короткий маршрут — колесил по переулкам, иногда возвращаясь на уже пройденный перекресток. Он должен был убедиться, нет ли за ним «хвоста». А когда удостоверился, что нет, то вышел прямиком к стоявшему в глубине двора двухэтажному дому, поднялся по лестнице, постучался в дверь и, сказав вышедшему человеку, что «привез гостинец от Настасьи Федоровны», был впущен в комнату.
Будь на лестнице немного посветлее, так, чтобы можно было разглядеть лицо человека, открывшего дверь, Зимину не потребовалось бы произносить условных слов, ибо встретил его не кто иной, как Артур Вальман — старый друг по кронштадтской службе.
Шесть лет уже прошло с той поры, как расстались они ночью, дав клятву друг другу непременно встретиться. А перед этим они в числе последних защитников казармы флотского экипажа полдня отстреливались от наседавших городовых и солдат. Чудом ушли тогда. Из их товарищей никто не спасся. Тех, кто был ранен и не мог идти, каратели добили здесь же, во дворе.
Получив в Петербурге задание встретиться с участником подпольной группы на заводе Вольта, Зимин и не предполагал, конечно, что этим человеком окажется его старый друг Вальман.