Началась смена вахты, когда Сергей Краухов, быстро оглянувшись по сторонам, нырнул в люк и скользнул по трапу. Пошарил рукой за выступом воздухопровода, где лежало оружие для его группы. Там был один пистолет, завернутый в промасленную ветошь, — тот самый, что предназначался для покушения на царя. Все остальное годилось только для рукопашной — два небольших ломика, топор, железная скоба и заостренный напильник на деревянной рукоятке. Сергей отвернул рубаху, вынул из-за пояса охотничий нож, купленный накануне в Гунгербурге, и присоединил его к своему «арсеналу». Сегодня ночью все это понадобится.
Вверху у люка послышались чьи-то шаги, и Сергей отпрянул, переждал шаги, а потом взлетел по трапу и бегом к носовой башне, здесь его и догнал Королев. Глянув на встревоженное, побледневшее лицо Королева, Сергей понял: случилось что-то важное. Но сразу мысленно ругнулся, чтобы взять себя в руки. Еще в детстве, во время уличных драк он успел узнать, какой заразительной бывает паника, охватившая вдруг товарища, и как опасно ей поддаться. Ничего не говоря, он выразительно махнул рукой Королеву, показывая, куда идти, и быстро двинулся по переходу. Не доходя до люка, круто остановился у переборки, схватил Королева за ворот форменной рубахи, притянул к себе.
— Ну? Что там такое? Да не психуй, не будь бабой — лица на тебе нет.
Королев наклонился к уху Сергея и торопливо выдохнул:
— Все пропало, Серега, продали нас!
Давясь словами, он рассказал: только что по приказу старшего офицера винтовки убраны из пирамид, а револьверы — из минной каюты, у заведующих арсеналами отобраны ключи.
Сообщение это не вызывало сомнений: пронюхали, сволочи, о подготовке восстания… Надо было немедленно разыскать Ярускина, условиться, что теперь делать. Но прежде всего надо было успокоить не в меру разволновавшегося товарища. Любой офицер, увидев его, заподозрит, что произошло что-то неладное. Как успокаивают в таких случаях, Сергей знал и поэтому прибег к испытанному способу — беспощадно обругал Королева размазней, тряпкой, слюнтяем.
— И нечего тебе нюни распускать, — сказал он зло. — Если им все было известно, то давно бы товарищей наших похватали. Да и мне бы ареста не избежать. Так что рано плакаться стал! Если не возьмешь себя в руки, вон из группы!
Краухов не ожидал даже, что его слова так подействуют на товарища. Тот довольно быстро успокоился, но хмурость осталась. Посоветовав ему заняться без промедления служебным делом (то бишь драить медяшку) и никому из матросов больше ничего не говорить, Сергей отнес моток провода Малыхину, менявшему сгоревшую проводку в бортовом каземате. Он хотел было отлучиться на десяток минут, поискать Ярускина, но в это время подошел штурманский электрик, приказал ему срочно отправиться в носовую башню — там обнаружилась неисправность с освещением приборов.
Все на корабле шло вроде бы как всегда, по заведенному распорядку: каждые полчаса отбивали склянки, матросы и офицеры занимались повседневными делами — артиллеристы готовили орудия к завтрашним стрельбам, механики и кочегары проверяли котлы и механизмы, боцманская команда наводила порядок на палубе, штурманы готовили карты, коки на камбузе стряпали ужин для экипажа… Все вроде бы шло как всегда, но что-то изменилось. Исчез металл из офицерских голосов, отдающих приказания. У кого-то из мичманов вместо привычного «Ступай, принеси!» прозвучало вдруг: «Ты бы пошел, братец, принес…» Даже высокомерный и недоступный Миштовт будто съежился, отдавал распоряжения в непривычно тягучем тоне. Небольсин вообще не выходил из своей каюты.
А о матросах и говорить нечего — куда-то пропала расторопность: приветствовали офицеров нехотя, приказы выполняли вяло. Но появилось в лицах что-то напряженное, пугающее. Натыкаясь на колючие матросские взгляды, офицеры вспоминали о револьверах в карманах…
Теперь, когда офицеры знали о намерениях матросов, а матросы знали, что начальство уже принимает меры, над кораблем нависло зловещее ожидание, тревога заполнила все.
Вечером в правом бортовом каземате состоялось летучее совещание руководителей боевых групп. Стоял один вопрос: отменять ли намеченное выступление? После короткого спора решили, что отменять нельзя. Раз начальство пронюхало о подготовке выступления, значит, со дня на день, а может быть уже и завтра, начнутся аресты. Последний шанс на успех давала наступающая ночь. Все же есть и оружие для участников боевых групп. Решено было: никому не спать в эту ночь, а койки занимать только для видимости.