Недведкин сидел в вагоне порядком обшарпанной ревельской конки, который тащила пара заморенных лошадей. Путь был неблизок. Конка медленно и нудно ползла по рельсам, подолгу стояла на остановках. Примостившийся в углу Недведкин не замечал проплывающих за окном улиц, думал о своем…
Та горячность, с которой матросы вновь потребовали начать конкретную подготовку к восстанию и установить для него близкий срок, его не удивила, внутренне он был готов к этому — уж слишком накалена атмосфера на кораблях и у матросов лопается терпение. Товарищи, с которыми он ходил сегодня на подпольную встречу, в общем держали себя спокойно, но если брать команду «Павла» в целом, то там все труднее становилось взывать к благоразумию. Нервы матросов часто не выдерживали.
Взять хотя бы недавний случай, о котором рассказывал ему Сергей. Очень уж неосторожно вел себя комендор Силантьев, начавший вслух возмущаться неумеренными царскими тратами. Ведь не ровен час кто-то из присутствующих начальству доложит. За Силантьевым, может быть, уже наблюдают. А Сергей, чудак, готов был притащить его с собой на подпольную встречу. Нет, не хватает еще у товарищей опыта конспирации, неосторожно действуют они, по лезвию ножа ходят. Конечно, и сам Недведкин всегда на волосок от ареста, но все же он надеется, что осторожность его выручит. А многие матросы попросту на рожон лезут…
Два дня назад на «Павле» зачитали приказ фон Эссена о том, что военно-морской суд приговорил комендора Антонова к четыре годам каторжных работ. Антонова Недведкин знал хорошо. Нелюдимый, мрачный ж раздражительный человек. Уже позднее узнали, что у него дома осталась молодая жена с грудным младенцем, а кормильцем в семье был он один… «Сорвался» комендор после возвращения с берега, где хлебнул с горя в трактире. Может быть, матрос отделался бы карцером, да подлец унтер-офицер караульного взвода ударил Антонова по лицу, а тот, не стерпев, ответил — и началась катавасия, в результате которой пошел молодой парень прямиком на каторгу.
После прочтения приказа на корабле стало неспокойно. Недведкин узнал, что один тип из числа корабельных санитаров стал подговаривать матросов отказаться от ужина в знак протеста. Санитар и прежде вызывал подозрение, а тут Недведкин и вовсе уверился, что опасный человек. Только дурак или провокатор мог толкать матросов на такой шаг — по флотским законам отказ от пищи приравнивался к бунту. На дурака санитар не походил, а на провокатора похоже, что смахивает. Спешно пришлось тогда успокаивать матросов, чтобы удержать их от необдуманного поступка.
А теперь вот перед ним еще более сложная задача — остановить стихийный порыв, поставить дело подготовки восстания на правильную организационную основу. С восстаниями не шутят, к ним надо готовиться тщательно и детально. И конечно же, надо все согласовать с товарищами из Петербурга.
На сегодняшнюю встречу с Лутовановым Недведкин возлагал большие надежды. Это было началом контактов с Петербургским комитетом РСДРП. И еще один очень важный вопрос надо было, не теряя времени, обговорить с Лутовановым: срочно предупредить петербургских товарищей об акции, задуманной эсерами. В последние дни все газеты полны сообщениями о том, что вскоре в Балтийском порту состоится встреча русского царя с кайзером Вильгельмом II. Надо полагать, что либо накануне этого свидания, либо вскоре после него царь нанесет намеченный визит и на линейный корабль «Император Павел I». Королев и его компания об этом догадываются и готовятся к этому. А как помешать им, Недведкин до сих пор себе не представлял…
Утром, придя на службу, ротмистр Шабельский узнал, что в Ревель прибывает командир отдельного корпуса жандармов генерал Толмачев. Цель приезда высокого начальства для Стася была совершенно ясна. Толмачев хотел самолично осмотреть место приближающегося свидания государя с Вильгельмом II.
У помощника начальника управления подполковника Белинкина Стась справился, не отменить ли ему назначенную с мичманом Тирбахом встречу, но начальник холодно сказал, что генерала Толмачева найдется кому встретить, а остальные работники должны заниматься обычными делами. Разумеется, командира корпуса жандармов встретил сам Белинкин, и он же укатил вместе с ним экстренным поездом в Балтийский порт, а Шабельский, как и было намечено, отправился на конспиративную квартиру по Рыцарской улице для встречи с мичманом.
В управление Шабельский вернулся в три часа пополудни, успев перекусить по пути в ресторане «Золотой лев». Встреча с мичманом Тирбахом, на которого он возлагал кое-какие надежды, оказалась пустой. Мичман вначале пыжился, задирал нос, но вскоре признался, что ничего серьезного пока у него нет. Тирбах передал ему записку Миштовта, в которой сообщалось, что недавно комендор Силантьев делал какие-то намеки в адрес государя императора, употребляя слово «вампир». Однако сказано это слово так, что придраться толком нельзя. И все же Шабельский записал в книжечку это сообщение — пусть в управлении заведут карточку на матроса. В дальнейшем может пригодиться.