- Понятно, - насмешливо заметил Хазаров. - Вы же - розыск! А тут и искать никого не потребовалось. Вот они, голубчики. И тот, кто пырнул ножом, есть. И тот, кого пырнули, валяется. И с розыска, получается, взятки гладки. Теперь, мол, за все в ответе следователь. Между прочим, и он, и вы, и я - все мы одно дело делаем. Может, и были они пьяные, как вы говорите, эти подростки. А вдруг боятся кого-нибудь? Покрывают? Об этом варианте вы не подумали? Так-то вот, товарищ полковник.. Ну, хорошо, вы, Евгений Алексеевич, свободны. А ты, Вениамин, задержись-ка на несколько минут.
Зорин вышел, откровенно расстроенный.
- Вениамин, - Хазаров подошел ко мне вплотную, - ты сказал, что Аграфена Меркурьевна Попова проживает в поселке Костерском, верно?
- Да.
- А ты знаешь, что поселок Костерский - это бывшая деревня Варваровка? Та самая, где ты когда-то, друг мой, родился.
- Серьезно?
- Вполне, - улыбнулся Кирилл Борисович. - Я же до самого начала войны в тех местах работал. Вместе с твоим отцом... Но ты-то был совсем маленьким, уже не помнишь... Ну так вот, еще при мне Варваровка поселком стала, когда там начали строить лесопильный завод. А назвали так его в память о чекисте - Костерском Леонтии Федотовиче. Он погиб в тридцать девятом при задержании двух вооруженных грабителей. Одного он застрелил, другого ранил. И сам был смертельно ранен... Если, как ты говоришь, эта Попова была женой кузнеца, то очень даже может статься,.что она твоя кормилица!..
Иной раз в жизни такой пасьянс раскладывается, что только диву даешься. Еще недавно я думал: как было бы хорошо разыскать женщину, спасшую меня, прийти к ней и сказать: "Здравствуйте, я Веня Бизин, тот самый, кого вы вскормили своим молоком в тридцать пятом году!.." И вот выясняется, что Аграфена Меркурьевна Попова, связанная какими-то нитями с инженером "Храмовым", возможно, и есть моя кормилица...
Очевидно, на моем лице было написано неподдельное изумление, потому что Кирилл Борисович рассмеялся:
- Поражен? Ничего, всякое бывает!.. Закончишь все срочные дела, а после слетаешь в Костерский. Все равно ведь надо выходить на Попову в связи с "Храмовым", в этом ты, конечно, прав.
Собственно, мы уже обо всем поговорили. Но я по-прежнему не поднимался со стула. Хазаров вопрошающе посмотрел на меня.
- Кирилл Борисович, вот вы Зорину сказали, что вам не ясно, почему молчит Пахомов, пострадавший...
- Ну? - насторожился Хазаров. - А тебе ясно?
- Да нет, и мне не очень ясно, хотя я могу и допустить, почему он не хочет подробно рассказывать. Они же с Родиным дружки, оба этого не отрицают. Теперь, может быть, Пахомов просто жалеет Родина. Или боится... Но меня другое занимает; почему Герард Казаков не хочет быть откровенным с нами? Не верю я, чтобы он абсолютно никого не приметил, тем более, что сказал: напали на него трое парней. Трусит, что ли?
- Все возможно, - пожал плечами Хазаров. - Быть может, понятие ложного мученичества. Дескать, меня избили, я пострадал, а все равно ничего не скажу. Или решил сам посчитаться с обидчиками. Психология подростков сложный мир, Вениамин...
- К Казакову уже ходили наши сотрудники. Но я сам хочу с ним встретиться.
- Что ж, ты человек цепкий, внимательный. Пойди!..
14
К Герарду Казакову я решил отправиться после обеда. Григорьев сказал мне, что Гера целыми днями сидит дома под опекой мамаши.
Я позвонил Ирине, попросил ее ничем по дому не заниматься и - упаси боже! - не поднимать тяжести. Она пообещала, хотя уверенности в ее голосе не чувствовалось.
...Я стоял перед дверью квартиры номер двенадцать. Нажал кнопку.
Шаги за дверью. И настороженный женский голос:
- Кто там?
- Откройте, пожалуйста. Из милиции.
Опять пауза. Наконец послышались бряцание и позвякивание - это снимали цепочку, поворачивали ключ в замке и отодвигали, видимо, засов. Сурово живут... Отъединенно.
Дверь открылась. На пороге стояла высокая женщина в таком ярком, цветастом халате, что у меня зарябило в глазах.
- Здравствуйте! - поздоровался я. - Подполковник Бизин. Из уголовного розыска.
- Да? - совсем недоброжелательно проговорила женщина. - И что же?
Судя по вопросу и тону, каким он был задан, она явно не была расположена к беседе со мной.
- Я по поводу Герарда...
- Уже поняла, - властно перебила женщина. Кажется, она не собиралась предложить пройти в квартиру.
- Вы не боитесь сквозняка? - улыбнулся я.
Она молча сделала шаг назад. Ну что ж, начать разговор можно и в прихожей. Мы люди не гордые.
- Так в чем дело?
- А вы не очень-то любезны, - заметил я. - Простите, вы кто?
- Я - мама Геры. Нина Павловна. А с какой стати, позвольте вас спросить, я должна быть с вами любезна?
- Хотя бы уже потому, что я занимаюсь расследованием того, что случилось с вашим сыном...
- А вы лучше заботьтесь о безопасности наших детей! - резко возразила Нина Павловна. - Тогда не придется заниматься расследованием!
- Я хочу поговорить с вашим сыном. - Продолжать разговор в таком ключе не имело смысла.
- Сначала вам все же придется поговорить со мной! - категорично, не терпящим возражения тоном заявила Нина Павловна, сверля меня темно-карими глазами.
- С удовольствием.
- Уж не знаю, - пожала она плечами, - доставит ли вам этот разговор удовольствие... Прошу сюда!
Мы прошли в большую столовую, обставленную дорогой мебелью. Натертый паркет так сверкал, что было страшно ступать на него. Внезапно подумалось, что Нина Павловна сейчас непременно скажет: "Снимите обувь!.." Это ведь нынче модно - понуждать гостей снимать обувь в прихожей и заставлять надевать чужие стоптанные тапочки.
- Садитесь! - повелительно приказала Нина Павловна. - Вот сюда, в кресло.
- Благодарю вас.
Обошлось: оставили в милицейских ботинках.
- Так вот, товарищ милиционер...
Она демонстративно разжаловала меня до постового.
- Мы с мужем, с Ипполитом Антоновичем, возмущены происшедшим с нашим сыном. Мой муж - директор Дома быта!..
Эта фраза прозвучала так же, как если бы она сказала: "Мой муж король!"
- Очень приятно. - Я наклонил голову. - Так чем вы возмущены?
- То есть как? - уставилась на меня Нина Павловна. - Нашего Герочку избили хулиганы!
- А мне рассказывали, что ваш сын как-то уклончиво и невнятно объяснил, что произошло с ним. У нас сложилось впечатление, что он не был правдив, И не все рассказал.
- Да, не все! - гордо заявила Нина Павловна. - Это я велела ему так вести себя!
- Почему?
- Потому!
- И все-таки?
- А вы, что же, хотите, чтобы в следующий раз эти бандиты вообще изуродовали моего мальчика?
- Не понимаю...
- А чего тут понимать? - пожала плечами Нина Павловна. - Знаете, как избили сына одной моей приятельницы, когда он попытался заступиться за девушку? До неузнаваемости! И главное - потом его же и привлекли к ответственности.
- Ваш сын тоже заступился за девушку в парке? - тут же спросил я. Именно потому его и избили?
- Я... я... - пробормотала Нина Павловна. - Я этого вам не говорила.
- Да, да, верно, вы это сказали о сыне своей приятельницы. Кстати, как ее фамилия?
- А зачем вам? - опешила Нина Павловна.
- Чтобы немедленно разобраться с этим случаем!
- Она... она... живет не здесь... В другом городе...
- А придумали эту "страшную историю" вы сейчас или загодя? На случай моего прихода? - глядя ей в глаза, спросил я.
- Почему вы со мной так разговариваете? - высокомерно спросила Нина Павловна.
- Примерно таким же тоном, уважаемая Нина Павловна, вы разговариваете со мной. Я пришел в ваш дом другом! Чтобы помочь и Гере и вам.
Она смутилась, замолчала. Потом вздохнула.
- Ладно, бог с ними... Я хотела вам сказать, что мы с мужем не настаиваем на том, чтобы милиция занималась этим... прискорбным случаем.