— Абаддон, — сказал Боян. — Гермес Трисмегист, Тот и Абракас. Адрамелех, Амдусиас, Аамон.
Никто не шевелился.
— Белиал, — тихо продолжил Боян. — Асмодей, Вельзевул, Бельфегор, Азазель.
Ночь становилась все гуще, на землю давило ужасное черное небо, лес словно ежился, когда произносились эти имена.
— Ипос, Астарот, Малфас, — цедил сквозь зубы Боян.
Легкий ветерок прошелестел по листьям кустов.
— Марбас, Наберус, Бегемот, Люцифер.
Боян заметил, что мастер Климе перекрестился.
— Абигор, Аластор, Алосер! Багаба лака башабе — ламак кахи ашабе!
Наступила долгая тишина — густая, тяжелая тишина, полная ожидания. Казалось, она будет длиться вечно.
И тут появились они. Страшно было видеть, как медленно сгущаются неуклюжие темные языки ночной магмы, как они отделяются от темноты и появляются на полянке. Это были уродливые фигуры, зыбкие, все еще не до конца сгустившиеся куски темноты, вырисовывавшиеся на фоне немного более светлого неба, зародыши каких-то безымянных существ, безголовых, липких и вязких. Они медленно продвигались вперед, нерешительно меняя направление следования, словно не решаясь выйти на полянку.
Потом стали слышны их голоса. Сначала это были просто звуки, неясные возгласы, шум ударов. Потом чей-то голос сказал: тут!
Послышался металлический лязг. Неясные создания превратились в людей, что-то несущих — блеснули заступы и лопаты.
— Должно быть здесь, — сказал один из них. — Поспешим! Впереди много работы.
— Ты уверен, что это здесь? — спросил другой голос.
— Так на плане, — ответил первый голос. — Написано: в десяти шагах от стены.
И говоривший стал отсчитывать шаги от отмеченного места к стене, за которой сидел Боян. Еще несколько шагов, и они окажутся лицом к лицу.
— Стоять! Полиция! — заревел владелец мясной лавки и встал за стеной. — Сдавайтесь!
За ним, будто кто-то нажал кнопку на коробке с механическими чертенятами, стали выскакивать другие.
Темные силуэты пришедших колебались лишь одно мгновение. В следующее они уже рванули в темноту. Они бежали, как стадо диких кабанов, с воем, не разбирая ничего перед собой, ломая кусты, оказавшиеся у них на пути.
— Стоять! — ревел Томе, вытаскивая откуда-то ужасный мясницкий нож. — Стой, или я стреляю!
Боян вспомнил про фонарь, который нес, и зажег его. Но было поздно — убегавшие уже исчезли в кустах и, пряча головы, напролом продирались сквозь заросли. На мгновение Бояну показалось, что он видит знакомое лицо, заросшее черной бородой, но видение было молниеносным и недостаточно ясным — уже в следующий миг на том месте только качались ветви можжевельника.
— Обходи их справа! — закричал лесник, как будто он ловил дюжину незаконных лесорубов, застигнутых на месте преступления.
— Держи их! Держи, — кричал ученик парикмахера с пьяным ликованием в голосе. — Эге-гееей!
Был слышен только топот людей, бегущих вниз по крутому склону, не глядя, куда ступают, шум ломающихся веток, грохот падения, стоны и ругательства.
— Держи их! — закричал и Миле громким голосом, забыв про заикание. — Держиииии!
Звуки панического бегства терялись в долине, раздаваясь во тьме все тише и пропадая под землей. Вдалеке прокричала ночная птица. Потом наступила тишина.
— И эти узнали про наше место, — с ненавистью сказал Томе и плюнул. — Какие только отбросы ни бродят по горам ночью!
— Дикие люди, — сказал Миле, глупо гримасничая. — Но мы их сделали!
Все стояли неподвижно, будто остолбенели, с трудом веря в то, что произошло несколько минут назад, совсем рядом, на расстоянии вытянутой руки.
Боян наклонился и поднял лист бумаги, едва различимо белеющий на земле. Увидел, что это был какой-то план, и сунул его в карман.
— И что теперь? — спросил Томе.
— Ничего, — сказал мастер Климе с отчаянием обессилевшего старика и тоном обиженного ребенка, лишенного любимой игрушки. — Пойдем, пока они не вернулись. Сегодня не до работы.
И он завернул свой шлак в тряпку.
Все молчали, только мастер Климе однажды повернулся к Бояну и тихо спросил:
— Кто были те, кого ты перечислял?
— Я забыл Форкаса, — сказал Боян. — А он самый важный. Он помогает тем, кто ищет клад.
Майя взбивала в миске яйца, собираясь жарить омлет; на сковородке уже шкворчали ломтики бекона и мелко нарезанные кубики яблока. У нее под блузкой не было бюстгальтера, и небольшие груди подпрыгивали в такт движениям.
— Тебе очень идет взбивать яйца, — сказал Боян, войдя на кухню. — Я чувствую желание отложить завтрак и пригласить тебя снова в кровать.