Дано в месяце джемазиелахир, год хиджры 1202.
* * *
Прилепскому кади, заповедь:
Дошло до нас, что неверные, прибывшие из Франции, которые с моего ведома и моего дозволения путешествуют по санджаку, сейчас находятся близ Прилепа и что они многажды там замечены и видены. И дошло до нас также, что их присутствие там вызывает беспокойство и недовольство среди правоверных, и что об этом ведутся разные разговоры. По этой причине я сообщаю вам, что они находятся там с моего одобрения и с согласия Высокой Порты. Эти неверные ищут руду, которую Господь — который единственный в царстве своем и нет другого, подобного ему, и который действует по своей собственной воле и своему собственному умышлению, — средоточия под землей, как ему было угодно и по его мудрому промыслу. По милости Господа и его воле эти руды могут стать полезными и улучшить благосостояние правоверных, если они будут найдены. Поэтому те неверующие, которые ищут их, не делают чего-то, что вызывает недовольство Господа, поскольку делаемое ими идет на пользу истинной вере, которая превыше всех остальных, даже если это не по нраву неверным. Так что пусть им не мешают в их работе и дают возможность совершить ее на благо правоверных, ибо они будут платить налог за то, что они сделают с пользой, как и все другие, кто обязан это делать. Но пусть за ними следят, чтобы не было разговоров и соглашений с гяурами и различными злодеями и отступниками, восставшими против властей, и чтобы не подстрекали народ и не делали ничего другого, кроме того, что им дозволено и что не противоречит благородному шариату. И следует извещать нас обо всем, что касается этих людей и их работы. Так что не совершай против них никакого насилия, но пиши и сообщай.
Дано в месяце раджаб, год хиджры 1202.
* * *
Санджак-бею Скопье, уведомление:
Сообщаю о событиях, которые произошли в прошлом месяце и стали причиной большой смуты и волнения среди правоверного населения, что привело к распространению слухов, вызывающих беспокойство в окрестностях. Неверные, прибывшие издалека и одетые не по-нашему, приехавшие сюда с ведома и разрешения властей, были должным образом встречены и сопровождены, чтобы с ними ничего не случилось. Таким образом, они пребывали здесь и ездили свободно, куда пожелают. И мне сообщили, что они ходили в горы и в края, удаленные от дорог, почти ненаселенные, куда не ходят люди честные и добронамеренные. И мне также донесли, что они не искали руду, как было написано в письме, которое они носили с собой и показывали повсюду, но интересовались памятниками, оставшимися от язычников, которые жили здесь еще до потопа, и даже откапывали такие памятники и входили в них после того, как откопали. При этом они не дозволяли кому-либо еще входить и избегали присутствия других свидетелей, особенно из правоверных. Мне рассказали, что они проводили там какие-то обряды, отличные от обрядов, которые совершают люди Писания. И после того, как слухи об этих неверных распространились в городе и всей округе, слухи эти вызвали недовольство правоверных, которые требовали, чтобы эти неверные были изгнаны и чтобы им не позволялось заниматься своим грязным чародейством, до меня дошли известия, что они исчезли. Чтобы найти их, я послал туда людей опытных и умелых, но они вернулись, сказав, что не нашли их следов и что они наверняка…
— Годы приведены по хиджре, — сказал Эрол, появляясь в дверях. — Это значит, — он склонился над переводами, — да, значит, речь идет о 1788 годе, месяцы июнь и июль. Это то, что ты искал?
— Думаю, да, — сказал Боян. — Но тут нет конца.
— Да, уведомление неполное, нижняя часть документа утрачена. В таком виде он дошел до нас.
Боян поблагодарил Эрола и покинул Архив. Оказавшись посреди обжигающего полудня после охлажденного воздуха, которым он дышал внутри, он как будто проглотил горящий факел. И вновь очутился в настоящем.
— В Скопье становится понятно, что лето закончилось, когда у диких каштанов на западной стороне площади листья подсыхают, будто обгорают по краям, — сказал Боян, прищурившись.