— В том гробу — твоя невеста!
Гады! Гады — гадские! Ладно — я! У меня шкура дубленая, но моя девочка! Моя нежная девочка — ей-то за что такие ужасы?! В таких условиях разве можно спать без кошмаров?!
— Сволочи! — с чувством высказался я. Маты, впрочем, оставил при себе. Кто их знает, небожителей наших — а ну как напугают мою девочку еще больше. Она и так ду… не блистает умом, так кто ж от женщины ума требует?!
— Сволочи…. Сволочи…. — охотно поддержала меня темнота.
— А ты, значит, не сволочь? — полюбопытствовал ну очень знакомый голос, только вот не было в нем привычной хрипотцы.
— Я тоже сволочь, — согласился, не пытаясь даже припомнить — чей же это голос. — Но смею думать, что все же я меньшая сволочь чем те, кто отправил сюда хрупкое беззащитное существо.
— Тут я с тобой согласен, орк по имени Трендель, — хмыкнул голос. — А тебе-то она зачем, эта слабая человеческая самка?
— Она не самка, — буркнул я, обходя по кругу это сооружение. Гроб как гроб, всего и отличия — прозрачный. Видно, как мерно вздымается грудь, как на щечках цветет румянец, как пухлые губки чуть заметно шевелятся, что-то бормоча.
— Не самка? Ты уверен?
И чего привязался?!
— Самки — это к арибасам, — отмахнулся я. — Ляля — девушка. Маленькая хрупкая девушка, которую я буду защищать даже ценой собственной жизни.
— А если она не примет тебя? Что тогда? Начнешь угрожать, гоняться за ней по свету? Поймаешь и запрешь в клетке?
Во дурак! Разве ж можно силой удержать женщину?! Да еще такую красивую?!
— Нет, — сквозь зубы прошипел я, чувствуя, как болезненно сжимается в груди сердце. — Не примет — это ее право и ее выбор. Я просто буду рядом. В шаговом доступе, как говорит мой приятель из другого мира. Все, отстань! Мне надо разбудить мою принцессу и вывести ее отсюда к солнцу и людям.
— Что ж, попробуй…
Голос исчез, стихли шепотки и шлепки, даже темнота, кажется, насторожилась, склоняясь вместе со мной над гробом.
Крышка подалась неожиданно легко — будто совершенно ничего не весила. Упала на каменный пол и разбилась. Без всякого хрустального звона, между прочим. Я замер.
— Целуй — чего встал-то? — хмыкнула темнота.
— Иди ты! — рыкнул я. — С моей рожей только девушек целовать. Проснется — перепугается еще больше. Счас вынесу ее на свет, водичкой прохладной умою — она и проснется.
— Так тебе свет нужен? Что ж — могу поспособствовать!
И тут полыхнуло так, что я ослеп. Кто-то взвизгнул, послышался топот бегущих ног, зловещий хохот, Лялино: «Ой, я боюсь»! Чье-то: «Не бойся, дурочка, я с тобой»! Чье-то: «Девки, айда быстрея! У меня все давно готово»! Снова Лялино: «Лера! Я плавать не умею»! Чье-то: «Прошка, мы уходим. Догоняй»!
А потом наступила темнота. Раздался треск, скрежет, грохот — будто неподалеку обрушилось что-то громадное и каменное. Повеяло свежим ветерком, зашелестела листва.
— Хватит придуриваться, Трендель, — зло сказал над ухом Черный Эльф. — Открывай зенки. Утонули они. Совсем.
— Как? — с трудом простонал я, ощупывая макушку. Шишка там была знатная. Как говорит Лерыч, были б мозги — было б сотрясение. А так — легко отделался.
Сел, огляделся. М-да. И что это было?
Сидим мы все гамузом на берегу речушки. Темный Властелин задумчиво гоняет по столу глиняную кружку, трое эльфят мрачно цедят самогон, по очереди прикладываясь к большой бутыли. Левый и Правый как-то очень синхронно рубят на пластики один — огурцы, другой — колбасу. А Черный, скрестив на груди руки, мрачно смотрит на реку.
Меня аж подкинуло. Потому что на стеклянной глади реки, аки на земле, стоял Прошка. По его ногам вился белесый туман, вокруг него золотилось и переливалось всеми цветами радуги странное марево, а на руках….
— Только не говорите, что это Лерыч, — сипло прошипел я, понимая, что оно таки да. Прошка держал на руках Лерыча. Все в том же пятнистом комбинезоне, босоногого. С Лерыча все текла и текла вода — будто Прошка вытащил его из реки.
— Почему — будто. Из реки и вытащил, — сказал Темный Властелин, и я понял, что сказал это вслух. — Пещера взорвалась, вас выбросило. Тебя к нам, а Лерыча и свинку — прямо в реку. Мы не успели. Никто не успел. Прошка два часа нырял. Лера, видать о корягу стукнулась. А свинка…. Ну, она же маленькая, ей много не нужно.
— Лера?
— Не тупи, друг, — буркнул Черный, все так же пялясь на Прошку. — Лерыч — это и есть Лера. Девушка.
Он хотел сказать что-то еще, но в это время туман вдруг взметнулся под облака, марево засветилось яростно и обреченно как-то, из его глубины полыхнуло расплавленным золотом.