Я остановилась напротив двери с цифрой «двадцать один», в последний раз сверилась с бумагой и надавила кнопку звонка.
«Динг-донг» — раздалось за дверью.
Значит, падаем ниц, пусть смеется, главное состроить подходящую случаю гримасу. Смесь сожаления и страха. Лике должно понравиться. Актриса я или не актриса?
Я надавила на кнопку снова, мелодичный звук повторился. Постояв перед дверью без всякого толку еще минуту, я нахмурилась и отступила от входа. Мой вариант сценария не предусматривал, того, что нашей примы не окажется дома. Ей полагалось лежать в ванной и лелеять обиду.
Но окна справа от двери оставались темными. А может, Лика стоит по ту сторону и, хихикая, притворяется, что никого нет дома? Что ж если так, пусть хорошенько рассмотрит мою унылую физиономию. Можно даже прислониться к стеклу и попробовать что-то рассмотреть… Я приблизилась к окну, когда услышала торопливые шаги и отпрянула. Оглянулась, но на террасе по-прежнему никого не было. Ни одна дверь на втором этаже не открылась. Квартира Лики была последней с этой стороны фасада, дальше терраса плавно закруглялась, скрываясь за углом здания. Где-то там, в сквере шевелил кронами деревьев ветер. Я сделала несколько шагов и оказалась с торца здания. Здесь тоже были двери, они чередовались с окнами, с веранды вниз вела точно такая же лестница, по которой я поднялась.
По ней сейчас спускался мужчина. Я разглядела только затылок и спортивный пиджак. Он миновал последний пролет, торопливо подошел к черному Мерседесу и сел за руль.
Я пожала плечами и вернулась к двери под номером «двадцать один». Заурчал двигатель, заставив меня едва заметно вздрогнуть. Я даже немного разозлилась. На себя, пугаюсь каждого шороха. Окружающая тишина отчего-то заставляла нервничать, а еще хриплые крики ворон в сквере. Идеальные декорации для съемок фильма ужасов. Я снова нажала на кнопку звонка, в основном, чтобы мелодичный звук вернул меня в реальность. На этот раз никакой вины на лице. И если бы Лика открыла… Думаю, я бы на самом деле оттащила ее в павильон за волосы. И меня бы уволили.
Я увидела, как черный автомобиль обогнул дом и влился в хаотичный поток уличного движения. Мужчина точно был в машине один, стекла не тонированные и я хорошо разглядела его коротко стриженный затылок. Если только Лика не лежала на заднем сиденье. Или в багажнике. В пластиковом пакете…
Черт, мне не в актрисы надо было идти, а в сценаристы. Дался мне этот мужчина и его машина. Он вышел точно не из двадцать первой квартиры, так чего я психую?
Все хватит. На прощанье я со злостью пнула дверь и стала спускаться по лестнице. Если Лика хочет прятаться, пусть прячется. Хочет гулять, пусть гуляет. Я девочка на побегушках, а не нянька.
Домой, я добралась через час. Подбросив ключи на ладони и поймав их, отперла верхний замок, отметив, что мама, забыла запереть нижний. Как всегда. Ругаться не имело смысла, она лишь клятвенно пообещает исправиться. В тысячный раз. И в тысячный раз забудет.
— Мам, я дома, — крикнула я, заходя в прихожую.
В отличие от Лики, я жила не в квартире, а в доме, доставшемся нам с мамой от деда. Белый кирпич, коричневая черепица, перекрытия из натурального дерева, три просторные спальни, летний сад, библиотека и кухня. Иногда мелькала мысль, что продав этого монстра и перебравшись в уютную квартиру в центре города, мы с мамой смогли бы, наконец, позволить себе отдых, а ей лечение. Или вложить деньги и получать процент, а может…
Я покачала головой. Мама и слышать об этом не хотела. «Только через мой труп» — отвечала она, стоило только завести разговор о продаже, и со слезами добавляла, — «Потерпи, недолго уже осталось».
И я обнимала ее и забывала о меркантильных планах на неопределенное время. Правда они возвращались. Зимой чаще, чем летом, когда приходили счета за отопление. По крайней мере, работа в ЭроДрим давала мне возможность оплачивать их, не залезая в долги. Да и мама гордилась тем, что дочь работает на киностудии, уверяя, что скоро меня заметят и обязательно дадут главную роль.
Похоже, ее предсказания сбылись. Жаль, что я никогда не рассказывала, что наша киностудия снимает только порно.
— На кухне, — крикнула она в ответ, хлопнула дверь холодильника, и я замерла на месте.
Тот мужчина в доме Лики, что спускался по лестнице… Откуда он вышел? Откуда, если я слышала его шаги, но не слышала, как хлопнула входная дверь? Почему-то я сразу представила, как он стоял за углом и смотрел на меня, безуспешно нажимавшую на кнопку звонка. Зав кафедрой по сценическому мастерству всегда говорил, что у меня слишком живое воображение. Причем слово «живое» он произносил так, будто хотел сказать «больное».