Но там над головой хотя бы полотно было! Оно защищало и от непогоды, и от ветра. И теплый спальник с «пенкой» — легкой подстилкой, которую можно скатать в рулон и привязать к рюкзаку. Удобных самонадувных матрацев папа не признавал. Считал, что трудности закаляют.
Я так не думала. Кто же знал, что придется ночевать практически на голой земле, открытой небу и ветру!
Свитер, хотя и был велик, грел плохо — ноги оставались голыми, джинсы не спасали. Вскоре стало холодно. Как я не вертелась, стараясь согреть ступни, ничего не получалось.
Ну что же. Папа говорил, что лучший способ не замерзнуть — двигаться. Пространство вокруг костра клубилось темнотой. Выйти за пределы света? Не дождетесь! Я жить хочу!
Села, напялила на поджатые колени подол свитера. Растянется — туда и дорога. Свою куртку накинула на плечи.
Стало немного теплее.
Но сидеть вот так всю ночь? Похоже, именно это и предстоит. Папа говорил…
Папа… Осознание, что этот человек, который заботился обо мне все годы, бережно растил, учил необходимому — не родной, накрыло болью и обидой. Совсем так, как дома, когда я узнала правду. И, как и тогда, сдержать слезы не получилось.
— Ваше высочество? — тут же вскинулся Дэй.
А я думала, он спит! Сидел, облокотившись на мотоцикл, и дышал ровно-ровно. Но сейчас в темных глазах ни следа сна. Только тревога. За меня?
Ну а за кого еще? Уверена, не мешайся я под ногами, мчался бы он сейчас к границе, выжимая из своей развалюхи все, что можно. А то и вовсе бы не приезжал в Даарх. Охранял бы сейчас какого-нибудь принца, герцога или посла. А может, и самого короля! Парадная форма, эполеты, золото, роскошь дворца. А приходится сидеть возле какой-то мелкой речки и охранять девчонку.
— Ваше высочество!
Вот неугомонный! Ну не хочу я разговаривать! Неужели не ясно?
— Вам плохо?
Да! Очень плохо! Я сижу непонятно где, вдали от родных, с невесть кем… ужасно хотелось высказать, что думаю, но не произнесла ни слова. Зачем? Дэй не дурак, все это знает. И от того, что я облеку мысли в слова, ничего не изменится.
— Вы не заболели?
Теплая рука легла мне на лоб. Этого еще не хватало!
Он тут же отстранился:
— Прошу прощения. Я беспокоюсь, что вы могли простудиться.
Да сколько угодно! Только не лапай.
Дэй отодвинулся. Сидел напротив и сверлил взглядом. Но играть в гляделки желания не было. Страх перед будущим выставил щупальца и опутывал меня ими все крепче.
— Вас что-то беспокоит? — не унимался Дэй.
Да! И в первую очередь — вот это слишком вежливое обращение от человека немногим старше. Интересно, если я начну ему «тыкать», поймет?
Воплотить идею в жизнь не смогла — духу не хватило. Зато решилась задать давно интересующий вопрос:
— Вы можете рассказать о короле и королеве? Какие они?
Дэй застыл. Смотрел куда-то мимо меня и молчал. А потом приподнялся на коленях, всматриваясь вдаль.
Что там?
В темноте мелькали огни. Два парных и одиночный. Они то подпрыгивали, то исчезали, чтобы тут же появиться снова.
— Тихо! — вскинул Дэй руку, жестом подтверждая приказ.
Где-то вдалеке гудели машины.
— Уходим!
И, не заботясь ни о костре, ни о разбросанных вещах, вздернул меня на ноги, до боли сжав предплечье. Сунул в руки шлем:
— Быстрее!
Я едва успела подхватить рюкзак. Свой. Тот, что принадлежал Дэю, остался валяться на траве возле затухающего костра.
Нам было не до него.
Внедорожник и мощный кроссовый мотоцикл. Дэй понимал: не уйти. Но упрямо выжимал из старенькой техники все, до предела. До донышка.
И все-таки враг настигал. В том, что охотятся именно за ними, сомнений не оставалось: машины следовали, как привязанные. И ни на бездорожье, ни на асфальте шансов оторваться не было.
Ари вцепилась в него, как клещ. Иногда, на особенно крутых поворотах, вскрикивала. Громко, отчаянно. Коротко.
А потом за спиной послышались щелчки. Их почти заглушал рев моторов, но тренированное ухо уловило и определило, что это за звуки.
Дэй заложил вираж прежде, чем понял, что делает. И еще один, и еще. Мотоцикл петлял по проселочной дороге как заяц перед борзыми. Дэю оставалось только молиться, чтобы принцесса удержалась, не расцепила рук и не заметила, как справа и слева выстреливают фонтанчики земли. И надеяться на темноту.