Пар в утюге шипел, куча белья медленно, но верно уменьшалась, а на экране телевизора готовили какое-то потрясающе экзотическое тайское блюдо. Когда повар приступил к резке желто-коричневой мякоти плода манго, мне показалось, что хлопнула входная дверь. Я прислушалась. Из прихожей до меня донеслись голоса. Похоже, Надька пришла не одна.
Потом за моей спиной мужской голос сказал:
— Здравствуйте.
Я повернулась. В дверном проеме и впрямь стоял мужчина. Взрослый. Чуть ли не мой ровесник. Я даже испугалась: неужто дверь запереть забыла и кто-то чужой забрел! Но нет. В следующий миг рядом с мужчиной возникла Надька.
— Ты разве дома? — недовольно посмотрела она на меня.
А мужчина подхватил:
— Надюша, что же ты от меня скрывала, что у тебя сестра есть?
— Это мама, а не сестра, — сердито бросила моя дочь.
А мне его слова были скорее приятны. Впрочем, нас уже не в первый раз за сестер принимают. Я хоть и не столь субтильная, как моя мама, но больше тридцати пяти никто не дает. Надежда же у меня девушка крупная, видная, не побоюсь сказать, яркая, как говорит моя мама, в своего папу пошла.
И все эти данные в сочетании с серьезным выражением лица добавляют ей возраста. Незнакомые люди полагают, что ей лет под тридцать. Вот мы и смотримся сестрами, а не мамой с дочкой. Правда, часто я и не чувствую себя мамой, настолько Надежда рассудительнее меня, практичнее и увереннее в себе. Я вечно сомневаюсь, комплексую, мучаюсь, а она берет и делает. И что характерно, у нее всегда все в результате получается, а я часто упускаю возможности и оказываюсь в проигрыше.
— Мама? — продолжал с удивлением таращиться на меня он. — Такая молодая!
Выражение его лица меня страшно рассмешило.
— Успокойтесь, я не в тринадцать лет ее родила, а в восемнадцать, — объяснила я, потому что он производил в уме совершенно определенные подсчеты.
Ох, как он смутился! Покраснел! Засопел. И даже, кажется, вспотел.
— Вы меня извините. Я ничего такого не имел в виду.
— Ну, мать, ты даешь, — осуждающе покачала головой моя дочь. — Зачем людей пугаешь!
Настала очередь смутиться мне.
— Да я, в общем, тоже ничего… Кстати, меня зовут Вера Павловна. — Я протянула ему руку.
Он с такой осторожностью пожал мои пальцы, словно боялся, что они рассыпятся.
— А я, знаете, Родион Александрович. — И, чуть-чуть помолчав, зачем-то добавил: — Щетинин.
— А мы, как вы, наверное, уже знаете, Ласточкины. Добро пожаловать в наше гнездо.
— Мать, перестань кривляться, — поморщилась Надька. — Неостроумно.
— Как-то нехорошо ты с матерью разговариваешь, — нерешительно осудил ее Щетинин.
— Не обращайте внимания, я привыкла. Надя у нас строгая. Меня и бабушку каждый день воспитывает. И, знаете, иногда вполне по делу.
— Всегда по делу, — невозмутимо заметила моя дочь. — За вами обеими глаз да глаз нужен. Кто хуже, не знаю. Вероятно, все-таки бабка. Она у нас из подросткового возраста еще не вышла.
Родион теперь взирал на Надежду с нескрываемым ужасом. Сейчас кавалера потеряет, пронеслось у меня в голове. Испугает мужика. Хотя, может, и к лучшему. Староват он для нее. И я решила немножечко смягчить ситуацию.
— Не обращайте внимания. Это мы так шутим.
— Ты, может, и шутишь, а я всерьез, — отвергла мое заступничество Надежда. — Бабка у нас совершенно безбашенная. Несколько лет назад свистнула у меня ролики и отправилась на Поклонную гору кататься. Рассекать с молодежью.
Родион переводил окончательно ошалевшие взгляды с меня на дочь. Видимо, представил себе этакую косматую седую ведьму на роликах вместо метлы.
— И что? — выдохнул он.
— Да ничего, — хмыкнула Надежда. — Ни единого синяка! Мы с ней потом эти ролики целый год делили. Кто первый успеет схватить, тот и катается.
— А вы? — цепко оглядел меня с ног до головы Щетинин. — Тоже на роликах любите.
— Нет, по части риска у нас специалисты Надежда и бабушка. Это они экстремальные развлечения любят, а я предпочитаю крепко на земле стоять.
— А я на мотоцикле люблю ездить, — неожиданно сообщил Родион.
— Правда? — первый раз за все время нашего разговора заулыбалась Надежда. — Никогда не пробовала! Покатаешь?
— Если мама разрешит, — выжидающе посмотрел он на меня.
— При чем тут она? — возмутилась дочь. — Я взрослая, совершеннолетняя и самостоятельная. И тебя, между прочим, на своей машине катаю.
— А у вас своей нет? — вырвалось вдруг у меня.
— Ну конечно же, есть, — даже как-то обиделся Щетинин. — Просто она сейчас на сервисе. Вот Надя сегодня и согласилась любезно меня повозить.
— Не дашь на мотоцикле поездить — забудь о моей любезности, — отрезала Надежда.
Он опять посмотрел на меня. Идея с мотоциклом мне не слишком нравилась, но разве Надю удержишь. Разве что раззадоришь своими протестами. Вот я и махнула рукой.
— Это ее личное дело.
— Так когда мотоцикл дашь? — Надежда всегда кует железо, пока горячо.
— Да хоть завтра.
— Вот и договорились. А теперь, Родик, пошли, нам пора.
— Куда? — изумился он.
Кажется, я поняла. Они собирались посидеть здесь, думая, что меня нет дома.
— Нас ждут, — сурово глянула на него Надя.
— Ах, да, конечно, — понял намек он. — Совсем, знаете, Вера Павловна, э-э, позабыл.
Ну и ну! Мужик ей почти в отцы годится, а она строит его, как первоклассника! Все же я сочла своим долгом предложить:
— А то посидели бы, чая выпили. Я как раз вчера пирожок испекла.
Родион явно против подобной программы не возражал, а вот у Надежды, видно, были другие планы. Новый суровый взгляд в сторону Щетинина, а потом — в мою.
— Мать, я, по-моему, ясно выразилась: нас с Родионом ждут.
— Вы уж нас извините, — зачем-то подхватил Родион.
Нет, он во всем ей подчиняется! Против Надькиного лома у него нет приема!
И они ушли, оставив меня снова наедине с уполовинившейся горой белья.
По телевизору уже не готовили, а обсуждали чей-то любовно выстраданный интерьер в стиле артдеко. Красотища! Я бы тоже не отказалась. Только, боюсь, никогда в жизни не заработать. Если только я или Надя выйдем замуж за миллиардера. Хозяйка дома тем временем оживленно делилась, где какой предмет приобрела. Гобелены и светильники — во Франции, зеркало, еще в дороссийские времена — в советской комиссионке (большая удача, так как у нас артдеко почти не было!), кое-что в Англии, а кресла и диван из самих Штатов тащила морем, на теплоходе. Вот, оказывается, и деньги не все решают. Намотаешься по всему миру, пока соберешь хоть одну комнату. С другой стороны, и мир заодно посмотришь. Мы-то все больше дома сидим, ничего не видим! Я, например, только один раз в Турции побывала, по горящей путевке. Нормально, но ждала большего. Собственно, кроме моря, ничего особенного и не увидела. Хочу в Париж и Рим, но пока не по карману. Вот если Надежда в люди выбьется, то, наверное, даст матери на старости лет попутешествовать.
Хм! Смешно, что этот ее Родион за сестер нас принял! Надька, наверное, на него теперь дуется. Откуда он, интересно, у нее взялся? За ней и раньше кавалеры постарше ухаживали, но не настолько же! Года на три. А этому явно под сорок. Нет, он симпатичный, но для нее староват. Правда, она иногда мне жалуется, мол, ровесники и те, которые даже на пять лет постарше, чересчур инфантильные. Скучно ей с ними. Детский сад. Нет, повеселиться-то она любит. И компанейская достаточно. Но все же серьезная и основательная. Вот, видно, и отношений хочется серьезных, основательных, а у сверстников ветер в голове гуляет. Сегодня с одной, завтра с другой…
Тем не менее Родион ей в родители годится… А может, в этом и дело? Инстинктивно ищет отца, которого у нее никогда не было? Тогда логично, что ее привлек именно возраст Родиона. Правда, Надька ни разу не жаловалась на отсутствие отца. Даже когда маленькая была. Воспринимала наше бабье царство как данность. Правда, вначале дедушка был. Он Надьке, можно сказать, компенсировал отсутствие папы. Много и с удовольствием с ней возился.