Капитан не сомневался, что сумеет задержать обоих, однако нужно было сделать это, по возможности, без шума и уж, конечно, без стрельбы; между тем, если он выйдет на дорогу по той же тропе, двое сразу сообразят, что он шел сзади по следу, и тогда неизбежны окрики, погоня, стрельба, то есть то, чего милиция старается обычно не допускать. Необходимо обеспечить хотя бы не вызывающий подозрения подход. Капитан свернул направо и двинул наискосок, рассчитывая выбраться на просеку в сотне метров от тех двоих.
Он рассчитал все точно: выбравшись на освещенную просеку, Проводников оказался метрах в ста двадцати от двоих с санками; они шли в его сторону, таща за собой поклажу, но вдруг остановились, лишь теперь, должно быть, разглядев замполита. Капитан, как ни в чем не бывало, медленно направился им навстречу — и едва не выругался от досады: со стороны компрессорной станции приближался еще кто-то — по всей вероятности, рабочий-газовик линейной бригады, надо ж было выползти в такой момент!..
А двое с санками явно начали нервничать: они находились теперь между Проводниковым и тем человеком, что шел от станции… Капитан решил, что ему померещилось: незнакомец, которого он принял за рабочего линейной бригады, удивительно — и ростом, и силуэтом, и походкой — напоминал… Редозубова. Но Редозубова здесь быть не могло… это замполит знал точно… И если бы даже стажер и успел обернуться, то почему он здесь один? Не может быть… Проводников прибавил шагу — ему показалось, что один из тех двоих с санками снял с шеи… ружье не ружье… обрез не обрез… и в этот миг поверх утробного рокота турбин раздался — теперь уже без всякого сомнения— голос Редозубова:
— Капитан, назад! У них автомат!!
28
Сомнения не было: это кричал Редозубов. Не было сомнения и в том, что один из тех двоих с санками действительно снял с шеи автомат. Проводников, рванув полу полушубка, так что отлетела пуговица, выхватил пистолет и, передернув затвор, дважды выстрелил вверх. Он уже не думал о том, как, каким образом оказался здесь Редозубов, который был отправлен с Калабиным и шкурками в поселок, — да и не было сейчас и доли секунды на эти размышления; замполит видел только, что безоружный стажер уголовного розыска, выбрасывая вперед ноги в тяжелых унтах, стремительно приближается к тем двоим — прямо на дуло автомата. Оба — Проводников и Редозубов — вкладывая в бросок последние силы, бежали к тем двоим, словно дети при игре в стукалочку, и замполит не понимал, почему те двое не поворачивают дула в его сторону: ведь видят же они, что тот, от станции, бежит без оружия, и отбиваться нужно в первую очередь от того, кто с оружием. Но те двое будто застыли: один — направив автомат на Редозубова, а второй — глядя на приближающегося, стреляющего вверх Проводникова. Стрелять по преступникам замполит не мог: они были на одной линии с Редозубовым.
— Ложись! — закричал Проводников, но стажер словно не слышал.
Этот стремительный, безрассудный, бесхитростный, нарушающий все инструкции по задержанию вооруженных преступников, лобовой, без применения какой-либо тактической гибкости бросок с двух сторон на пустынном, ярко освещенном зимнике, идущем вдоль ниток газотрассы, в виду сверкающих корпусов компрессорной станции, под утробный рокот тысячесильных турбин, длился секунды. Замполиту казалось, что еще одно нажатие на курок — и бессильно клацнет отлетевший затвор: он не помнил, сколько уже израсходовал патронов, — и, ожидая с мгновения на мгновение автоматной очереди, похолодел… Замполиту оставалось до них полтора десятка шагов, когда Редозубов прыгнул на того, кто был с автоматом; они покатились по дороге, а когда подбежал Проводников, стажер был уже на ногах, держа в одной руке автомат… И лишь теперь замполит услышал, как гулко стучит, вырываясь из груди, сердце.
Они стояли, тяжело дыша, — трое: Редозубов, Проводников и один из преступников, а тот, у которого стажер забрал автомат, соскальзывая валенками по раскатанной колее, пытался встать на ноги. А у обочины на санках — уменьшенной копии обычных дровен — лежали мешки: один, два, три, четыре… пять мешков лежало на искусно сделанных дровенках — обыкновенные мешки из-под муки, в которых Калабин держал картошку… и как-то трудно было поверить, что это все…
Замполит перевел взгляд на Редозубова, и тут стажер, нахмурившись, словно заподозрив что-то, поднес автомат ближе к глазам, затем ухватил левой рукой за шейку приклада, взялся за магазин правой и, прижав большим пальцем защелку, отделил рожок. Магазин был пуст. Редозубов опустил переводчик, отвел рукоятку затворной рамы и осмотрел патронник — тоже пуст. Стажер, заинтересовавшись окончательно, отделил крышку ствольной коробки, извлек возвратный механизм, затем раму с затвором — и вдруг воскликнул: