— Да он учебный!
Один из преступников пробормотал что-то сиплым голосом.
— Небось в ДОСААФе где стибрили? — спросил Редозубов у поднявшегося с колен «рыжего». — А?..
«Рыжий» отвел глаза.
— В институте, — ответил он, — на кафедре. В Тагиле еще. Так взяли, побаловаться…
— Побаловались, — сказал замполит.
— Ага, — сказал «рыжий».
Редозубов несколькими быстрыми движениями собрал автомат, затем воткнул его дулом вниз в придорожный сугроб, сел рядом, зацепил ладонью снега, лизнул пересохшим языком и вдруг, запрокинув голову, захохотал. Сверкали, уходя в небо, корпуса компрессорной станции, гудела земля, ничего не подозревающие люди — рабочие, мастера и сменные инженеры КС — продолжали подавать газ на Урал и к центру России, никто из них не слышал в гуле турбин даже пистолетных выстрелов, а здесь, на пустынном зимнике, в новогоднюю ночь, сидя в сугробе, хохотал, запрокинув голову, стажер отделения уголовного розыска, не аттестованный еще сотрудник РОВД Валерий Редозубов…
29
К четырем часам нового года веселье начало постепенно стихать. В молодежных общежитиях еще пели и танцевали; гости — частью расходились по домам, частью вместе с хозяевами вышли погулять по улицам и к елке на катке у средней школы; те же, кто встречал Новый год в тесном семейном кругу, еще досматривали эстрадную телепрограмму с участием зарубежных артистов.
Дома у районного прокурора в этот час были: его помощник с женой, два школьных товарища — один инструктор райкома партии, другой — инженер объединенной дирекции строящихся предприятий, также с женами, и совсем еще молодой человек в очках — замредактора районной газеты с девушкой, тоже сотрудницей редакции. Гости были, как говорится, не с улицы, а приглашены заранее, жена прокурора подготовилась — напекла, нажарила и наварила; но обычного веселья не сложилось. Прокурор весь вечер прислушивался к телефону, а несколько раз звонил сам — в милицию, где в одном из кабинетов с вечера находилась старший следователь прокуратуры Лариса Васильевна Чистова. Прокурор старался казаться веселым, спел даже со всеми «На позицию девушка провожала бойца» и станцевал танго с женой инженера, бесспорно, самой красивой женщиной из присутствовавших; но все отлично видели, что прокурор не в своей тарелке и то и дело бросает взгляд на телефонный аппарат. По всему было видно, что главное желание, которое обуревает прокурора, — это бросить все и ехать в милицию, а то и еще дальше, в лес, где происходило в эту ночь нечто важное. Никто ни о чем не спрашивал— в общих чертах знали все, а подробности прокурор, если б хотел, сообщил бы сам, а коли не хочет, то нечего и спрашивать: у прокуратуры есть дела, в которые не посвящают и близких людей.
Между тем никто не расходился: помощник прокурора — потому, что знал все подробности; школьные товарищи прокурора — потому, что подробностей не знали; а замредактора и девушка из газеты — просто из профессионального любопытства.
И когда раздался, наконец, долгожданный звонок — строгий, требующий к себе, как показалось всем, кто сидел здесь, за праздничным столом, немедленного внимания, — гости невольно прислушались, а инструктор райкома партии вскочил и убавил громкость телевизора до нуля, продолжал лишь нудно гудеть трансформатор; снимая трубку, прокурор сделал знак, и инструктор вообще выдернул вилку из штепселя.
— Слушаю, — произнес прокурор в полнейшей тишине. — Да, я… — добавил он несколько растерянно. — Вас также с Новым годом, Антонина Григорьевна… — Сидевшие за столом едва ли не перестали дышать; звонила «хозяйка» — председатель райисполкома, и, конечно, не для того, чтобы поздравить прокурора с Новым годом. — Простите, не понял, Антонина Григорьевна… То есть милиция необоснованно задержала человека?.. Так… Ясно… А от кого исходит информация?.. Ветцель?.. Да, конечно, знаю… Когда он вам сообщил? Только что?.. Понятно… Женщина… Фамилию он сказал? Одну минуту, Антонина Григорьевна, я сейчас запишу…
Не успел он произнести последние слова, как перед ним лежал уже раскрытый блокнот замредактора, извлеченный последним из внутреннего кармана с высоким профессиональным мастерством, а девушка — сотрудница редакции— уже протягивала шариковую ручку со снятым колпачком.