Она вздохнула, встала со стула и одернула платьице.
— Не берете, что ли? Так так бы прямо и сказали.
— Да помилуйте! — вскричал Ветцель. — Сядьте! Сядьте, ради бога, я вас очень прошу!..
Липатий Львович был совершенно обескуражен. Он никак не мог взять в толк, почему его приветливость была истолкована столь чудовищным образом. «Да-да, это понятно, — решил он, наконец. — Девочка столько перенесла… Это вполне объяснимо!» Подтвердилась его догадка и на следующий день, когда он лично принес ей крой и, раскладывая детали платья, принялся объяснять:
— Вот, изволите видеть, Лидия Степановна, наряд-заказ. Материал заказчика, подклад и фурнитура наша… Вот, пожалуйста, спинка, воротничок, полочка… вот юбка… здесь даем широкую строчку… Ну, а это подрез… подрез возвращаем заказчику… — Липатий Львович развернул лоскутки и принялся перекладывать их с места на место, лишь бы не молчать и не бездействовать. — Видите, тут еще приличные лоскутки из подреза… Вот этот вполне годится на отделку. Вот этот по косой тоже…
— Вы что, считаете их, что ли? — неожиданно спросила девушка. — Не бойтесь, не украду.
Липатий Львович ужасно смутился и поспешил уйти Именно такой была ее реакция на все проявления доброжелательства. Девушка, очевидно, не могла свыкнуться с мыслью, что с ней могут быть приветливы без камня за пазухой или без иного злого умысла.
Со всеми остальными окружавшими ее людьми она держалась достаточно независимо и свободно, но с появлением Ветцеля сжималась и уходила в себя. Все остальные и не пытались расположить ее к себе, а порой даже и намекали на ее прошлое, во всяком случае, относились к ней настороженно, не выказывая особого доверия, и это было ей, видимо, понятно и не вызывало удивления. Ветцеля же она понять не могла.
Липатий Львович испытывал тяжкие душевные муки. Как-то раз, месяца через два, он подошел к ней и, запинаясь и краснея, робко предложил:
— Лидия Степановна, я хочу вот… тут кое-что… вот, видите ли… я купил билет… сегодня в семь тридцать… как раз успеете после работы… в Доме культуры… артисты из Москвы… лауреат международного конкурса… говорят, поет замечательно… сам, к сожалению… меня приглашали на… в… Словом, не угодно ли?.. — Он осторожно положил на столик машинки билет.
Девушка взглянула на него и сказала:
— Вы что, издеваетесь, да? Я под надзором. Мне в восемь нужно быть дома.
Липатий Львович похолодел и тут только вспомнил о бумаге, присланной из милиции и лежавшей у него в столе: «Сообщаем… на Вашем предприятии трудится… ранее неоднократно судимая за различные преступления… Лепесткова Лидия Степановна, которая в настоящее время… находится… под административным надзором милиции… запрещен выезд за пределы поселка… в том числе в командировки без предварительного разрешения… ограничен выход из дома с 20 до 6 часов… запрещено посещение ресторанов, вокзалов, танцевальных площадок… Просим Вас как руководителя предприятия… создать условия… оказывать положительное влияние… привлечь к общественной работе коллектива…»
— И-и… что же вам будет… если вы не явитесь в восемь часов?.. Если хоть на десять минут опоздаете?.. Или вот… танцы?
Она усмехнулась:
— В первый раз оштрафуют, а потом… посадят на два года…
— Ку… куда?..
— В колонию. Вам этого хочется, да?
— Как?! — вне себя вскричал Ветцель. — За то, что вы пойдете на танцы, вас… на два года… в колонию?!
…Прошел почти год. Все усилия Ветцеля хоть как-то приблизить девушку были напрасны. В его присутствии девушка замыкалась; угрюмо, а то и раздраженно отвечала на вопросы. Липатий Львович затосковал.
В довершение ко всему в мастерской стали происходить странные события. Однажды утром к Ветцелю вошла пожилая закройщица и конфиденциально сообщила, что стали пропадать куски материи. Липатий Львович предложил поискать, может, куда завалились, но закройщица объявила, что перерыли все, нигде нет. Немного позже явился инспектор ОБХСС, обслуживавший КБО, и потребовал копии наряд-заказов, регистрационные книги, накладные и другие документы. На следующий день Ветцеля пригласил к себе начальник отделения БХСС капитан Ряжских и, поговорив на довольно-таки отвлеченные темы, отпустил, как показалось Липатию Львовичу, с самым загадочным видом.
И, наконец, раздался до крайности странный звонок Шабалина:
— Липатий Львович, ты?.. Слушай, Лепесткова сейчас на работе?
— Господи, что случилось? — испугался окончательно Ветцель.
— Да нет, пока ничего…
— Тут какое-то недоразумение! — залепетал Липатий Львович. — Я вам сейчас все объясню! Мне действительно сказали, что стали пропадать куски материи…