— Но… у тебя даже вон пижама черная! — отмечает она мой домашний прикид, который отлично сочетается с нечищенными зубами и взъерошенной головой.
— Ну да, мне звонят за помощью с переводом даже после работы. Пионер всегда готов! — дурашливо выпрямляюсь и отдаю честь.
Мария беззлобно закатывает глаза. Она, наверное, думает, почему у Паши такие идиотские друзья. Одна подруга — и та дура дурацкая.
— Но они же все одинаковые! — Маша достает два свитера и пытается найти хотя бы одно различие.
— Маш, у меня слишком маленький мозг, чтобы каждое утро еще ломать голову над тем, что надеть, — отвечаю ей через окно в ванной, одновременно пытаясь почистить зубы.
— А украшения, бижутерия хотя бы есть? — Демидова хватается за последнюю соломинку. — Можно сделать интересные акценты на черном фоне.
— По регламенту мне положено акцентировать внимание только на руках… — вновь завожу свою шарманку.
— Все понятно, — перебивает красавица. — Срочно едем ко мне.
— Зачем?
— Если хочешь понравиться Жене, то нам нужно будет кое-что… более цепляющее. — Демидова крайне серьезно настроена устроить мне отличный вечер.
— Машуль, это просто свидание, которое закончится «все знают чем», — на последних словах прикрываю рот ладонью и заговорщически понижаю голос.
Она воспитательница, я же не могу при ней говорить слово «секс»?
— Ох, что ты говоришь! Женя отличный мужчина, поэтому ты должна соответствовать.
— Демидова, даже если я «сложная, неженственная и очень занятая», но не всё же так плохо?
Поняв, что Паша ее сдал и я ее процитировала, Маша немного смутилась. Она подходит ко мне вплотную и берет за руки, будто лучшую подругу:
— Ева, с тобой всё прекрасно! Смотри, какие у тебя красивые… эээ… — ее взгляд лихорадочно блуждает по моему лицу в поисках хоть чего-нибудь более-менее симпатичного: — Брови.
Брови? Серьезно?
Еле сдерживаюсь, чтобы не заржать от ее паузы. Девушка включила воспиталку и пытается меня успокоить, как своего детсадовца:
— И фигура у тебя классная, поэтому ее нужно всем показать. Всё, поехали к нам домой, я дам пару своих платьев.
— Как я в них влезу? Я же тебя выше сантиметров на десять.
— Вот видишь, говорю же, ты стройная, поэтому точно влезешь.
Мария вновь оказывается права. Меня это даже начинает немного пугать. Неудивительно, что Паша просто молится на свою вечно правую жену. Ее платье и вправду на меня не только налезло, а просто отлично село. Только из миди оно стало мини и теперь демонстрировало длиннющие ноги.
— Фига себе, Карапуз, а ты, оказывается, настоящая баба, — отвешивает комплимент Павел, проходя мимо со стаканом чая и бутером в руке. — Ты рожу только попроще сделай, а то убежит твой Женя.
Показываю ему фак, на что коллега противно лыбится.
— Никуда никто не убежит! Ты шикарно выглядишь, Ева. — Жена Паши надевает мне на шею экзотичный кулон. — Ты реально очень красивая. Глянь сама.
Мария подводит к большому зеркалу в прихожей, из которого на меня смотрит, в принципе, симпатичная особа.
Как однажды описал меня один знакомый в своем блоге: «Ее внешность — это мозаика, собранная из множества деталей, которые, возможно, по отдельности не поражают воображение, но в совокупности создают удивительно гармоничный образ».
Я поблагодарила тогда за такой лестный отзыв, но не сильно восприняла всерьез, потому что он будто ко мне не относился. Теперь же понимаю, что описание действительно отражает мою суть, которую он сумел заметить.
— Нравится? — сюсюкается Демидова и будто готова захлопать в ладоши от радости и гордости.
— Ага, — киваю, и у меня предательски громко урчит живот. — Ой.
— Ладно, переодевайся, садись, накормлю, — звонко смеётся Маша и идёт на кухню. — Ты любишь манную кашу?
Боже, да она же просто Фея Крестная!
Павел, я тоже официально вступаю в фан-клуб твоей жены!
— Обожаю! — кричу из комнаты, аккуратно стаскивая с себя платье и стараясь его преждевременно не испортить. Оно должно стать моим билетом к прекрасному ночному времяпровождению.
В конце бранча пашина жена хвалит за то, что полностью съедаю свою порцию, и по привычке чуть ли не треплет меня по голове. А я и не против. Я отношусь к тем взрослым, которых в детстве недохвалили родители. Оттуда вечное стремление всем всё доказать вкупе с синдромом отличницы и трудоголика.