Когда Кактус заканчивает вечернюю трапезу всухомятку и удосуживается освободить экран, на заднем фоне вижу проходящие мимо… женские ступни. Мадама отходит чуть подальше, и мне уже открываются длиннющие стройные ножки в одних кружевных трусиках.
— Ах, мразина, не только кота не покормил, так еще и бабу свою к нам на квартиру потащил, прикинь? — демонстрирую любопытному Паше телефон с прямой трансляцией. — Меня нет меньше суток!
— Жесть, Карапуз, тебе надо с этим что-то делать!
Почему Карапуз?
Нет, Павел не питает ко мне нежных чувств и не является моим старшим братом. Если среди переводчиков у меня весьма грозное имя, то для друзей я просто Карапуз. Впридачу к тяжелой женской доле обманутой жены от Лёши мне досталась еще его дурацкая фамилия Карапузова.
— Предлагаешь ехать и бить им морду?
В это время на кухне появляется благоверный собственной персоной, который заключает красотку в крепкие объятия. Так сильно Леша держал меня в последний раз, когда мы боролись за единственно оставшийся кусок пиццы.
Сейчас он переходит к более откровенным активностям: лапает ее по всем доступным и даже труднодоступным местам.
Они страстно целуются, отчего у меня сжимает желудок.
Видимо, не только у меня. В стороне за всем этим безобразием наблюдает Кактус, который рыгает, затем вываливает на пол кучу.
Парочка, слишком сильно увлеченная друг другом, этого не замечает, приторно-сладко смеется и резво, как два молодых лося, удаляется в сторону спальни.
Чтоб вы на блевотину потом наступили, голубчики мои.
— С тобой всё в порядке? — аккуратно уточняет друг и внимательно смотрит на мое ошарашенное лицо.
— Паш, так вон где моя губная помада! — увеличиваю картинку, где под холодильником виднеется круглый черный футляр. — А я-то думала, что потеряла. По ходу, закатилась, а я всё на Кактуса грешила.
— Эй, это у тебя шок такой, да? — Павел щелкает пальцами у меня перед носом. — Там Лёша, если что, только что лобызался с любовницей.
Выключаю телефон и кидаю в сумку.
— А, да ну фиг с ним.
— Ты серьезно?
— Хз, честно говоря, — пожимаю плечами. — Знаешь, наверное, это больше похоже на чувство отвращения, чем ревность.
— Точно? — не сильно верит Демидов.
— Точно.
— Мне же не переживать, что ты наложишь на себя стальные ручки? — лыбится друг и застегивает ремни безопасности.
— Отвали, а? — бью его в плечо. Но несильно. Когда прибегаешь к рукоприкладству в отношении Павла, правило номер один — не навредить себе самой же.
— Давай тогда бухнем? — неожиданно выдает мужчина идею на миллион.
— Что?
— Ева, поехали в наш любимый бар «У Шишкаря».
— Тебе же Маша потом все мозги съест.
— Карапуз, тут вообще все планеты сошлись, — глаза Паши горят как две вечерние звезды на небосводе косматой бороды. — Машка к маме уехала, а завтра у нас никаких проектов нет. Давай, а?!
— Я же за рулем, — слабо протестую.
— Вот отлично. До бара доедем, там машину и кинешь. У них же круглосуточная охрана, плюс еще камеры понатыкали: ничего с твоей тачкой не случится.
— Блин, Паш, умеешь же ты, сучара, уговаривать, — вздыхаю и выруливаю на оживленную дорогу.
Глава 3
С большим трудом разлепляю глаза и вижу на циферблате два часа. Только непонятно — дня или ночи. В комнате такая темнота, что невозможно ничего понять.
Растираю веки пальцами и буквально плачу — ощущение, будто песок еложу по глазницам.
С третьей попытки все же получается присесть в кровати. С пятой — встать на ноги.
Падаю обратно в постель.
Опять встаю.
Я же целеустремленная женщина.
Голова идет кругом.
В полнейшей тьме иду в сторону туалета.
Буквально через полтора метра мой мизинец вписывается в какой-то угол.
— Да писец тебе в рот! — матерюсь, поджимаю ушибленную ногу, теряю равновесие и падаю на пол. При этом что-то с грохотом падает с полки мне прямо на голову.
Если бы находилась дома, то могла бы хоть с закрытыми глазами и бухая пройти туда и обратно. В этой квартире же все незнакомое и чужое.
Эта квартира мне досталась от бабушки. В свое время она жила в центре города в старой пятиэтажке под снос. Когда жильцов выселили, то им компенсировали новое жилье больше по площади, но далеко за чертой города. Бабуля не захотела лишать себя удобств, поэтому переехала к нам. Ту квартиру в новостройке мы просто сдали за символические деньги, чтобы у бабули имелся пассивный доход к пенсии.
Когда бабы Вали не стало, апартаменты достались мне. Несколько лет мы сдавали его семейной паре с маленьким ребенком. Затем у них случилось пополнение в лице второго малыша, собаки и кота. Им стало со временем тесно, и жильцы съехали, оставив после себя печаль и разруху.