— Брось нож, дурак, порежешься!
Разбойник запустил в него со страху трофейным мечом. Борюсик, разумеется, увернулся, позволив «ножичку» улететь в кусты, прыгнул за ним следом и для надежности забросал добычу прошлогодней листвой, старательно запоминая место. На это дело у него ушло не больше десяти секунд. Покончив с тайником, оборотень в два прыжка догнал разбойника и начал загонять его обратно поближе к костру. Ему нада было продемонстрировать рыцарю себя во всей красе. Единственный, кто сразу не дал деру, был атаман, в момент нападения находившийся между рыцарем и костром. Он выхватил меч и задергался. Инстинкт говорил ему, что надо отсюда срочно делать ноги, а жадность не позволяла оставить такой денежный куш, который сидел перед ним, хлопая глазами. И надо ж было именно в этот момент мимо носа рыцаря пролететь бабочке. То, что за этим последовало, повергло в шок как оборотня, так и атамана. Толстые веревки на руках и ногах рыцаря затрещали и лопнули, словно гнилые нитки. Борюсик так растерялся, что напрочь забыл про своего не успевшего удрать разбойника, и тот, пользуясь случаем, с дикими воплями скрылся за деревьями. Не удалось спастись только атаману. Жаку зачем-то срочно потребовался его шлем, и он сорвал его с предводителя шайки, чуть не прихватив заодно и голову, а затем, не обращая больше внимания на рухнувшее без сознания тело, начал носиться по лужайке за бабочкой, используя шлем в качестве сачка. Бабочка порхала так непредсказуемо, что рыцарь постоянно мазал, и тут бабочка села оборотню на нос и сложила крылья.
— Замри! — прошипел Жак.
При виде рыцаря, подкрадывающегося к нему с железным шлемом в руках, оборотню стало неуютно. Он посмотрел на горящие глаза Жака, скосил свои на бабочку и на всякий случай слизнул ее с носа. При виде исчезающей в розовой пасти бабочки глаза Жака полезли на лоб.
— Махаон. Чешуекрылый Заболотный Махаон,— простонал он.— Редчайший исчезающий вид, где он?
Борюсик пошоркал языком по зубам и сплюнул на траву все, что осталось от бабочки.
— Убью гада!
Рыцарь схватил оборотня за горло и начал душить. Силы у детинушки было немерено. Язык волка посинел и вывалился из пасти. Задней лапой он со всей дури заехал детинушке под дых, благодаря чему сумел чуть-чуть ослабить хватку и с трудом просипеть:
— Я ж тебе жизнь спас!
Этот аргумент на рыцаря не подействовал.
— Все бабушке расскажу...
Рыцарь отскочил от оборотня как ошпаренный, и Борюсик начал судорожно ловить пастью воздух.
— А чего сразу бабушка-то?
— А как разогнал я разбойников, рыцарь мне слово дал, что будет служить мне верой и правдой,— вдохновенно врал Борюсик,— и пока...
— Меч мой рыцарский отдай, сволочь,— прорычал Жак.
— Вот дело мое закончим — и отдам!
— Я тебе слово рыцарское дал!
— Слово — вещь нематериальная. Как дал, так и обратно взял, а вот за меч фамильный тебе бабушка дома такое устроит! Вот покончим с моим делом, и вернешься домой, обремененный подвигами, увенчанный славой и подпоясанный фамильным мечом. И вообще, хватит о нас! Пора нам послушать ученика мага. Вы что-то хотели нам предложить, если я не ошибаюсь? — Борюсик вопросительно уставился на дракона.
— А? Да... учитель... он, помимо врачевания, еще и астрологией занимается... — Пришла пора врать дракону.
— Э! Да он у тебя шарлата-а-ан... — разочарованно протянул рыцарь.
— Почему шарлатан? — опешил дракон.
— Астрология — это не наука,— категорически заявил Жак.— Настоящая наука о движении небесных светил — астрономия! Познакомь меня с ним и станешь свидетелем, как я морально размажу его по стенке!
— А если он тебя? — заинтересовался дракон.
— Лучше не надо,— озаботился оборотень.— Тогда он размажет его по стенке физически. Так что знакомить не надо и научные диспуты заводить — тоже.
Однако Ариэля слова Жака немножко задели. Он не одну бессонную ночь провел над трактатами знаменитых астрологов и даже свой первый вылет на дело четко согласовал с астрологическим прогнозом. Подвел он его или нет, сказать трудно: принцессу-то он благополучно спер, но потом... ужас! Может, действительно, лженаука не астрономия, а астрология?
Вошедший в раж рыцарь развеял его сомнения в один момент.
— Земля наша не плоская,—таинственно сказал он,— а круглая.