— Пока неизвестно. Самолет падал в районе бухты Звездной, экипаж просил помощи.
— Тогда пошлите меня на выручку! Знаю, будете уверять в бесполезности риска. Но кто же должен подать другу руку?
— Ты опоздал, Павел. На выручку Майко через пять, самое большее через десять минут летит сам Зыков.
Павел вскочил с места и схватился за трубку телефона.
— Два-семнадцать! — закричал он.— Дневальный? Слушай, товарищ Гришин, в пятьдесят седьмой комнате поднять по тревоге экипаж Чичкова. Что? Кто приказал?
Павел умоляюще посмотрел на Дымова. Аркадий Григорьевич утвердительно кивнул.
— Алло, Гришин! Гришин! Ты слышишь? Приказал полковник Дымов. Ясно? Вот так… через пять минут экипаж должен быть в самолете.
Зыков, уткнувшись широким носом в рыжую бороду, дремал на левом пилотском сиденье. Вокруг машины бегали техники. Разрезая светом фар тьму, к стоянке пробирался стартер.
Павел вихрем влетел в кабину и, забыв козырнуть, чуть ли не в самое ухо закричал командиру:
— Разрешите вылететь мне?
Зыков вздрогнул и с удивлением посмотрел на летчика.
— Кто? Куда?.. А… Чичков… В чем дело?
— Товарищ командир полка, в район бухты Звездной я летал восемь раз. Уверяю — морем пройду незамеченным.
На помощь Чичкову подоспел Дымов. Прервав сбивчивую речь Павла, он поддержал его просьбу.
— Геннадий Степанович, лучше Чичкова, извините, никто, даже и вы, не сможет выполнить это задание…
— Хорошо, хорошо. Пусть даже так, — забасил Зыков. — Дело в конце концов не в том, что я или, положим, Чичков! Полет к цели меня не волнует. Волнует другое. Время. Где мы возьмем время? Через полтора часа будет светать… Как возвращаться назад? На виду у врага?
— Проскочу по ущельям, просекам, болотам, — уверенно заявил Павел. — Метеослужба обещает облачность. В облаках пройду, как и ночью.
— Экипаж-то готов? — сдавался Зыков.
— Готов, товарищ полковник.
— Что же, Чичков, летчик ты опытный, трезвый. Давай, батенька мой, лети, выправляй нашу ошибку. Ни пуха тебе, ни пера…
Под крылом самолета плескалось море. Белые игривые барашки бежали по гребнистой темной поверхности воды, ударялись одна о другую, подымали мелкие, как туман, брызги. На море, словно в пустыне: вокруг лишь даль, однообразная, без примет и границ. На глазах светлел горизонт, откуда-то из волнистых гребней ложилась розовая дорожка восхода.
Машина шла низко, настолько низко, что молодому пилоту Ляликову казалось: она торпедой летела по волнам. Ляликов искоса посматривал на командира. Павел сидел спокойно, не напрягаясь, как-то даже расслабленно, словно отдыхал на диване. Гладкий пилотский шлем сдвинут чуть набок к затылку, спутанные волосы обломками медной стружки упали на лоб.
Крупные руки его лежали на штурвале, без усилий, легко вели самолет в предельно низком полете. Строгий взгляд сросся с синеющей далью, крупные, всегда подвижные губы сжаты.
Штурман и механик стояли на стремянке астролюка: оба не сводили глаз с неба — следили за воздухом. Командир сказал, что от них, от их бдительности зависит судьба полета. Самолет к цели он доведет сам. Карта, приборы, штурвал — за ним. За остальными — воздух, разведка.
В небе спокойно. Мелкие, словно дымки от разрывов зениток, облачка неподвижно лежали в небе. И море пустынно.
— Через восемь минут будет берег, — не поворачивая головы, проговорил Павел.
Пилот Ляликов пододвинулся ближе к стеклу. Берег казался таким же пустынным, как море. Трижды коршуном прокружила над Звездной машина Чичкова, и все бесполезно. Ни Павел, ни его помощники не увидели на земле следов людей. Камни, желтый песчаный берег, зеленые пятна кустов…
— Пора возвращаться, — осторожно посоветовал Павлу штурман.
— Как возвращаться? Пустыми? — удивленно поднял бровь Павел.— Ни за что!
Снова круг над землей, и снова все то же безлюдье, горы, песок…
Но вот, наконец, с земли заструилась тонкая ниточка дыма. Рискуя зацепиться за вершину горы, Павел снизил машину.
— Человек! Человек! — закричал Ляликов, тыча пальцем в стекло кабины.
Павлик повел самолет на посадку. Он и сам теперь видел на песчаной косе человека. Неизвестный стоял у костра и, усердно чертя руками по воздуху, звал самолет к посадке. У самой земли, когда машина вот-вот уже готова была царапнуть песок колесами, Павлик узнал Козлова. «Сергей машет. Но почему он один? Неужели остальные погибли?» Выскочив из машины, он со всех ног бросился к Козлову.