Девушка поспешила на кухню, где Сара вместе с Мэри занимались уборкой. Быстро поставив на поднос тарелку с цыпленком и салат, она поднялась наверх и тихонько постучала в дверь номера Кевина. Вспомнился первый день его пребывания в гостинице. Боже, и это было меньше недели назад!
Услышав возглас «Войдите!», Кэтрин вошла в номер, прижимая поднос к груди. Темную комнату скупо освещал лишь отблеск огня в камине. Кевин устроился на кушетке, обхватив колено рукой.
Кэт поставила поднос на край стола.
— Я принесла тебе поесть.
Кевин наклонил голову и, прищурившись, посмотрел на нее.
— Не очень похоже на поведение женщины, настроенной на развод. Ты не очень-то последовательна, Кэти.
Она пропустила его колкость мимо ушей.
— Я… я заметила, что ты не спустился к обеду.
— Ах да, и забеспокоилась, поскольку я обещал обсудить детали предстоящей сделки с твоим дядюшкой. — Кевин поднялся с кушетки и пересек комнату. Взяв с тарелки холодную куриную ножку, он принялся за еду. — Ну и как, поговорила с дядей?
— Разговор вышел короткий.
— У вас трудности со взаимопониманием?
— Единственное слово, которое он понимает хорошо, это — «деньги».
— У меня их много.
— Знаю. Вся «каша» заварилась из-за них, ведь так?
— Теперь ты готова меня выслушать?
С покорным вздохом девушка кивнула и направилась к стулу, чтобы сесть. Кевин зажег свет — и Кэт увидела, что лицо его было таким же усталым и изможденным, как и ее собственное.
— Кэтрин, чего ты больше всего боишься в этой ситуации?
— Потерять… — к ее удивлению, губы уже были готовы произнести: «тебя». Кэт растерянно посмотрела мужу в глаза. Да, именно это и было ее величайшим страхом, хотя еще мгновение назад она этого не понимала.
— Гостиницу? — Кевин, видимо, не понимал, что творилось в ее душе, а Кэтрин была слишком потрясена, чтобы поправлять его. — Каким образом? В Штате действует закон о совместном владении супружеским имуществом. Половина гостиницы — или чуть меньше — принадлежит тебе — и она твоею и останется, даже если я выкуплю долю Бенджамина.
— Я как-то об этом не подумала, — сконфуженно пролепетала она.
— Потому что ты откликалась на все исключительно сердцем, вместо того чтобы смотреть на вещи с деловой точки зрения. — Казалось, его взгляд пронизывал ее насквозь. — Ты не хочешь покидать Алаву, Кэт?
— Не хочу.
Кевин бросил обглоданную куриную ножку обратно на тарелку и подошел к Кэтрин.
— Ты боишься уехать.
— И что из этого?
Она действительно всегда боялась большого мира.
— Чего же именно ты боишься — переезда как такового или необходимости выполнять свои обязанности? И супружеские тоже?
Крыть было нечем, и оба это прекрасно понимали. Разумеется, от него можно уйти. В конце концов, она совсем не та женщина, которую он взял в жены, да и он во многом оставался для нее совершенно чужим. Но Кэт любила его…
— Как, по-твоему, я должна выполнять свой долг?
Напряженность в лице Кевина разом ослабла, как будто долго ожидаемый соперник так и не явился на дуэль.
— Я считаю, что тебе необходимо на время оставить руководство гостиницей и уехать со мной. Меня заждались дела, а тебе будет полезно на время сменить обстановку.
Кэтрин, не отрываясь, смотрела ему в глаза.
— Я… Я не могу покинуть Алаву сейчас. Ты же знаешь, ожидается приезд большой группы гостей, я буду нужна.
На его скулах заиграли желваки.
— А то, что ты нужна мне, не имеет значения?
Кэтрин не была уверена в том, что ему действительно был нужен кто бы то ни было, кроме себя самого, но что ответить на его вопрос, не знала. Без сомнения, он был ей дорог, однако их брак без ясной перспективы оставался слишком шаткой опорой. Пока было только желание. И все же она его любила. Сердцем Кэти чувствовала, что способ разрешения проблем, доставшихся им в наследство от прошлого, равно как и путь к будущему, безусловно, существовал, хотя и не поддавался ясной формулировке. И они должны были найти этот способ. К тому же, даже если бы Стоуном и на самом деле руководили лишь меркантильные соображения, Кэтрин не хотела раздражать его отказом.
Пока она мучительно собиралась с ответом, Кевин направился к столу.
— По-моему, молчание ничем не хуже других ответов, — заметил он, беря еще кусок цыпленка. — Спасибо за обед, но к чему такая забота? Это явно не в твоем характере.