Кратко основную свою мысль святитель Игнатий выражает следующими словами преподобного Симеона Нового Богослова: «Тщательное исполнение заповедей Христовых научает человека его немощи», то есть открывает, показывает ему подлинную печальную картину того, что находится и что происходит в его душе.
По существу вопрос о том, как приобретается видение своего греха, или познание себя, своего ветхого человека, является центральным в духовной жизни. Святитель Игнатий прекрасно показал его логику: только видящий себя погибающим нуждается в Спасителе; «здоровым» Христос не нужен. Поэтому для хотящего верить во Христа право — и бесы веруют и трепещут (Иак. 2, 19), — стремящегося к спасению, иначе — для желающего вести правильную духовную жизнь, это видение является основной задачей подвига и одновременно главным критерием его истинности. Напротив, подвиг, не приводящий к такому результату, является лжеподвигом, а духовная жизнь без него — лжедуховной. Апостол Павел именно эту мысль высказывает, обращаясь к Тимофею:
«Если же кто и подвизается, не увенчивается, если незаконно будет подвизаться»
(2 Тим. 2, 5). Преподобный Исаак Сирин говорит об этом еще более определенно: «Воздаяние бывает… не добродетели и не труду ради нее, но рождающемуся от них смирению. Если же оно будет утрачено, то первые будут напрасны».
Последнее высказывание открывает собой еще один важный аспект в понимании духовной жизни и ее законов; не добродетели сами по себе и не труды приносят человеку благо Царствия Божия, которое внутри нас есть (Лк. 17, 22), но проистекающее из них смирение. Если не приобретается смирение, бесплодны и бессмысленны все труды и добродетели. В то же время только подвиг исполнения заповедей Христовых научает человека смирению, или, по слову преподобного Симеона, его немощи, через познание которой и открываются человеку врата рая, Так выясняется одна из сложных проблем в богословии: о соотношении веры и так называемых добрых дел.
Святитель Игнатий уделяет большое внимание этому вопросу. Он рассматривает его в двух аспектах: во-первых, в плане понимания необходимости Жертвы Христовой и, во-вторых, в отношении к христианскому совершенству. Выводы его, выражающие само существо святоотеческого опыта, в то же время очень необычны для многих, незнакомых с писаниями отцов. Он пишет: «Когда бы добрые дела по чувствам сердечным доставляли спасение, то пришествие Христово было бы излишним». «Дела мнимо добрые, по влечению падшего естества, растят в человеке его «я», уничтожают веру во Христа, враждебны Богу». «Несчастлив тот, кто удовлетворен собственной человеческой правдой: ему не нужен Христос». «Таково свойство всех телесных подвигов и добрых видимых дел. Если мы, совершая их, думаем приносить Богу жертву, а не уплачивать наш необъятный долг, то добрые дела и подвиги соделываются в нас родителями душепагубной гордости». Епископ Игнатий даже так пишет: «Делатель правды человеческой исполнен самомнения, высокоумия, самообольщения… ненавистью и мщением платит тем, которые осмелились бы отворить уста для самого основательного и благонамеренного противоречия его правде; признает себя достойным и предостойным наград, земных и небесных». Отсюда и естественный призыв: «Не ищи совершенства христианского в добродетелях человеческих: тут нет его; оно таинственно хранится в Кресте Христовом». Таким образом, правда и добродетели ветхого и нового человека оказываются не взаимодополняющими друг друга, а взаимоисключающими, ибо первые превозносят человека в своих глазах, ослепляют его и тем «отнимают» у него Христа, вторые, напротив, открывают человеку его падшую природу, смиряют его и приводят ко Христу.
Иными словами, добродетели и подвиги могут быть крайне вредными, если они не основываются на познании своего греха и, в свою очередь, не приводят к более глубокому его видению. «Надо, — наставляет святитель Игнатий, — сперва усмотреть грех свой, потом омыть его покаянием и стяжать чистоту сердца, без которой невозможно совершить ни одной добродетели чисто, вполне». Как пример Святитель приводит оценку подвижниками своих подвигов и добродетелей. «Подвижник, — пишет он, — только что начнет исполнять их, как и увидит, что исполняет их весьма недостаточно, нечисто… Усиленная деятельность по Евангелию яснее и яснее открывает ему недостаточность его добрых дел, множество его уклонений и побуждений, несчастное состояние его падшего естества… Исполнение им заповедей он признает искажением и осквернением их». «Поэтому святые, — продолжает он, — омывали свои добродетели, как бы грехи, потоками слез».
Обратимся еще к одному важному принципу духовной жизни, раскрытому в творениях святителя Игнатия. Он состоит в том, что действия, как страстей, так и добродетелей находятся в закономерном взаимовлиянии и строгой последовательности, нарушение которых может привести к самым тяжелым последствиям для подвижника. Все это обусловлено, скажем словами Святителя, «сродством между собой как добродетелей, так и пороков». «По причине этого сродства, — пишет он, — произвольное подчинение одному благому помыслу влечет за собой естественное подчинение другому благому помыслу; стяжание одной добродетели вводит в душу другую добродетель, сродную и неразлучную с первой. Напротив того, произвольное подчинение одному греховному помыслу влечет невольное подчинение другому; стяжание одной греховной страсти влечет в душу другую страсть, ей сродную; произвольное совершение одного греха влечет к невольному впадению в другой грех, рождаемый первым. Злоба, по изречениям отцов, не терпит пребывать бессупружной в сердце». Серьезное предупреждение! Как часто христиане, не зная этого закона, небрежно относятся к так называемым «мелким» грехам, произвольно, то есть без насилия страсти, согрешая в них. А потом в недоумении, со страданием и отчаянием, уже как рабы, невольно впадают в тяжкие согрешения.
О том, насколько необходимо в духовной жизни строгое соблюдение закона последовательности, свидетельствуют приводимые святителем Игнатием следующие слова опытнейшего наставника в духовной жизни преподобного Исаака Сирина: «Премудрый Господь благословил, чтобы мы снедали в поте лица хлеб духовный. Установил Он это не от злобы, но чтобы не произошло несварения, и мы не умерли. Каждая добродетель есть мать следующей за ней. Если оставишь мать, рождающую добродетели, и устремишься к взысканию дщерей, прежде стяжания матери, то добродетели эти соделываются ехиднами для души. Если не отвергнешь их от себя, скоро умрешь». Святитель Игнатий в связи с этим строго предупреждает: «Опасно преждевременное бесстрастие! Опасно преждевременное получение наслаждения Божественной благодатью! Дары сверхъестественные могут погубить подвижника, не наученного немощи своей». Удивительные слова! Для духовно неопытного сама мысль о том, что какая-то добродетель может оказаться преждевременной, тем более смертельной для души, ехидной, покажется просто странной, даже кощунственной. Но именно такова реальность духовной жизни, таков один из ее строгих законов, открытый великим опытом святых. В пятом томе своих сочинений, который Святитель назвал «Приношение современному монашеству», в главе десятой, «Об осторожности при чтении отеческих книг о монашеской жизни», он прямо пишет: «Падший ангел старается обмануть и вовлечь в погибель иноков, предлагая им не только грех в разных видах его, но и предлагая несвойственные им, возвышеннейшие добродетели».