- До места назначения придется добираться пешком, туда нет проезжего маршрута. Всегда слушай внимательно! – окрикнул он заглядевшегося по сторонам мальчика. – Повторять не буду. В лагере выполняй указания взрослых, делай все, что тебе прикажут воспитатели, соблюдай установленный распорядок. В ближайшем будущем главное для тебя – быть послушным и терпеливым. Тебе все понятно? Отлично, тогда пошли.
Закончив напутственную речь, из которой Кейн далеко не все понял, Лао раздвинул густые ветви кустов, за которыми обнаружилась едва заметная в чащобе тропа.
- Всю дальнейшую дорогу мы проделаем бегом, – бросил Лао через плечо. – Отстанешь, пеняй на себя. На прошлой неделе в этих местах видели волков.
Лао трусцой двинулся вперед. Перепрыгивая через узловатые корни, он двигался легко и грациозно, как дикое животное. Кейну ничего не оставалось, как последовать за ним. В душе он надеялся, что бежать придется не слишком долго. Мальчик понемногу начал догадываться, что еще не один раз успеет пожалеть о своем решении приехать сюда.
Через три минуты Кейн начал заметно отставать – пятилетнему ребенку было трудно соревноваться с взрослым. Малышу казалось, что они бегут слишком быстро. Упругие ветки, словно расступающиеся перед Лао, беспощадно хлестали Кейна по лицу, оставляя розовые полосы на коже. Ноги цеплялись за камни и корни, он несколько раз падал и до крови разбил колено. Кейн был на грани срыва и едва не рыдал: ему очень хотелось остановиться и отдохнуть. В волков мальчик не поверил сразу, и его удерживало от этой навязчивой мысли в основном то, что он не был уверен, захочет ли Лао возвращаться и искать его в этом лесу. Кроме того, маленький Мак-Айриш понимал – ему устроили испытание. А провалить экзамен не позволяла толи гордость, толи упрямство.
В итоге он все же добрался до финиша. Шатаясь как загулявший матрос, Кейн прошел последние метры и со стоном упал у ног Лао Токудзо, что невозмутимо сидел и курил трубку возле какого-то бревенчатого дома, стоящего прямо посреди леса. Сердце Кейна вырывалось из груди, воздуха не хватало, а в боку нещадно кололо. У Лао даже не участилось дыхание, хотя он бежал с двумя сумками, каждая из которых весила как взрослый человек. Посмотрев на задыхающегося мальчика так, будто не видел в жизни ничего более печального, Лао крепко затянулся, сплюнул, и промолвил:
- Можешь тут немного отдохнуть. Н-да. Ничего, скоро привыкнешь, мы еще сделаем из тебя бегуна!
Кейн не был уверен, что ему этого хочется, но вслух такое, конечно, произнести не решился.
***
Для начала Кейна побрили наголо. Ничего не объясняя, лишь сноровисто работая ручной машинкой, незнакомый малышу узкоглазый человек лишил его роскошной смоляной шевелюры, которую раньше мать лишь слегка подравнивала ножницами каждую неделю, обычно по воскресеньям. Падающие прямо в траву клочки волос уносил ветер. После оболванивая, тот же молчаливый человек отвел мальчишку в темный дом без окон, где его накормили, усадив в одиночестве за длинным столом, а позже заставили переодеться в новую одежду. Хотя новой она была только для Кейна – старая застиранная куртка, штопаные штаны, простой матерчатый поясок. Вернулся Лао, присел рядом за пустым столом, сбитым, как и лавки, из нешлифованных досок. В которых, Кейн успел убедиться, было множество заноз.
- Посиди пока, перевари. А после я покажу, где ты будешь жить. Сегодня осмотрись. С завтрашнего дня приступишь к занятиям.
Лао слов на ветер не бросал, и действительно, на следующее утро Кейн и еще пол сотни мальчиков пяти – семи лет отроду приступили к занятиям. После них не многие могли сразу подняться на ноги.
Звук гонга будил всех в пять утра, тех, кто не встал быстро, тут же наказывали, как и всякого нарушителя дисциплины. Наказания были самые разные – от отжиманий до удара бамбуковой палки, в зависимости от проступка. Сказать, что Кейн к такому не привык – не сказать ничего. До этого, единственным его наказанием было стояние в углу – один раз, если не считать запрета на мультики.
В новой жизни все было по-другому. В пол шестого начинался кросс. Так назывался долгий-предолгий забег по руслу высохшей реки, туда и обратно. И этот титанический пробег был всего лишь своего рода разминкой перед первой тренировкой, длившейся до половины десятого. В десять давали завтрак. У всех воспитанников разыгрался зверский аппетит, к счастью, их кормили хоть и просто, но сытно. Кейн не знал, но здесь, в этой невзрачной общей столовой, некоторые из сидевших рядом детей первый раз в жизни поели досыта. В одиннадцать часов начиналась вторая тренировка, вплоть до двух пополудни, затем час отдыха и следующее занятие, до шести часов вечера. Потом следовал прием пищи, немного свободного времени и сон. И так было каждый день.