Бывает так, что человек всю жизнь мается, не зная, куда себя приткнуть, чембы заняться. Это тот, кто не нашел своего предназначения. Счастливчик, нашедший себя в деле, для которого он был рожден, создан папой и мамой, существует несравненно более полно и счастливо. Кейн оказался прирожденным спортсменом – упорным, настойчивым. Его двигателем стала фанатичность, почти одержимость по отношению к самому процессу единоборств и, соответственно, всему тому, что от хорошего бойца требуется. Бег, плаванье, борьба – ни в чем Кейну не было равных на его первых серьезных испытаниях.
В погожий летний день, когда он успешно выдержал важную проверку, Кейн узнал, что мраморные ступени у дома Лао Токудзо год назад не зря показались ему очень древними. Как выяснилось, покидая Японию, наставники вывезли с собой в Китай кое-что из ритуальных предметов – в том числе и эти ступени, испокон веку служивших для награждения ученика, сдавшего экзамен на новую категорию мастерства.
Начиная с самого низа, ученик продвигался к вершине. Правда, у дома Лао было больше чем шесть ступеней, но почему это так, Кейну было знать пока рано. Принимая поздравления от друзей и недавних врагов, обнаженный по пояс мальчик гордо стоял на самой нижней и самой широкой каменной плите. С торчащими лопатками и выступающими ребрами, худой, исцарапанный и избитый Кейн тем не менее просто светился радостью. Легкая полуулыбка не покидала его лица, карие, почти черные глаза задорно сверкали из-под отросшей шевелюры. Он думал о том, что мир на самом деле гораздо лучше, чем ему казалось совсем недавно. Главное – не прогибаться, и тогда жизнь будет такой, какой ты сам захочешь, понял тогда Кейн.
Тем же днем, когда американец впервые вошел в до-дзё своей новой, второй группы, он с ужасом понял, что оказался не только самым младшим по возрасту, но и самым маленьким по росту. Желая доказать ребятам, которые были старше его на год-два, что он ничуть не хуже их, Кейн с первой же тренировки продолжил занятия с упорством, достойным восхищения. Однокашники украдкой посмеивались, глядя на малыша с непомерными амбициями и гипертрофированным чувством собственного достоинства, изо всех сил тянущегося к ним. И честолюбие вскоре принесло Кейну не плохие результаты.
То, что американец отдалился от ровесников и переселился в барак второй ступени, не помешало его дружбе с Хуа, Чаньем и Хаттори. Наши мушкетеры на протяжении всего дня находили возможность перекинуться веселым товарищеским словечком и старой доброй подначкой. Тем более, это было не сложно: корпуса их спален стояли вплотную, как и обеденные столы в трапезной.
Глава 3
Глава 3. Пот, боль, кровь
Если же не можешь усовершенствовать себя,
то как ты можешь усовершенствовать других людей?
Конфуций
1983-86 год. Там же.
***
В 20 веке мало кто из нынешних поклонников боевых искусств не слышал о ниндзя. И хотя никто из них ни разу в жизни живого ниндзя в глаза не видел и толком никакого представления об их непонятном искусстве не имеет, за нин-дзюцу прочно утвердилась репутация самого-самого: самого боевого, самого хитроумного, самого выдающегося.
После «бума ниндзя», произошедшего в мировой массовой культуре совершенно неожиданно для руководства клана, было принято оперативное решение подложить «пустышку». Дабы оградить тайное знание от чужих глаз, японский филиал сфабриковал липовую школу Тогакурэ. И ничего удивительного в этом нет, секрет проще всего спрятать на виду. Этим занялся не очень способный мастер Такамацу Хисадзи, а затем и его ученик, уже совершенно не посвященный в истинное положение дел, Хацуми Мацааки. Последнему выпала «честь» стать «основателем единственной истинной организации ниндзя Будзинкан-додзё», где он, на пару с лукавым Хисадзи, который всего лишь выполнял задание клана, раскрывал всем желающим «секреты» искусства. «Наследник традиций» Хацуми в своей платной школе Будзинкан («Дом божества войны») приобрел не мало последователей. Очень быстро его разросшаяся школа стала необыкновенно престижной и преуспевающей. Обманутый японский мальчик Хацуми, сам того не подозревая, сумел обмануть весь мир: его слова на разных языках начали пересказывать десятки учеников во всех уголках света. Теперь настоящему нин-дзюцу больше не угрожало разоблачение.
В то время как Кейн постигал основы физической подготовки воина, во многих странах мира выходили сотни книг по нин-дзюцу. Однако вся представленная в них практическая информация могла быть прослежена до нескольких источников – либо до сочинений того же Хацуми Мацааки, либо до отдельной брошюрки какого-нибудь ловкача, пожелавшего поэксплуатировать тягу европеоидов к непонятному и таинственному миру японских шпионов и пропагандирующего собственно-изобретенную школу «нин-дзюцу». Секции, где «учат на ниндзя» по всей планете росли как грибы после дождя. И все «сэнсэи», их возглавляющие, читали одни и те же книжки. При этом различия в названиях книг и именах авторов совсем не означали различие в подходах к исследованию феномена нин-дзюцу. Все эти «историки», в подавляющем большинстве не владеющие японским языком и никогда не державшие в руках ни исторических хроник, ни, собственно, несуществующих трактатов по нин-дзюцу, излагали угодную потомкам Убийц Богов версию. По ней, ниндзя, – это особый «тайный» клан, в основе идеологии которого – следование эзотерическому духовному учению сюгэндо «пути обретения сверхъестественного могущества» и достижения гармонии с Вселенной. И, якобы, поскольку приверженцы сюгэндо не пользовались благосклонностью властей и постоянно подвергались гонениям, кланам ниндзя пришлось разработать секретное искусство диверсий, шпионажа и рукопашного боя, впоследствии получившее название «нин-дзюцу». Обманутому человечеству начинало всерьез казаться, что ниндзя – это не шпионская организация, а общество высокодуховных искателей высшего просветления и достижения гармонии с окружающим миром.