— Неглубокая, просто царапина. Надо зашить… — пробормотала она.
— Я что же тебе, рубаха? — с улыбкой спросил Эльбрено. — Заплатку, может, на меня поставишь?
Она подняла голову, и Асавин, наконец, рассмотрел ее лицо. Бледное, усталое, изможденное.
— Зашить или прижечь, — продолжила девушка. — Только прижечь мне нечем, огня чуть, — она кивнула на фонарь. — Или костер поможешь развести? Не хочешь — пеняй на себя.
“Да она сейчас с ног свалится”, - подумал Асавин. Стать женским рукоделием ему не улыбалось, несмотря на то, что он уже видел ловкую веридианку в деле.
— Давай-ка лучше без ваших причуд…
Вдохнув, Дивника согласно кивнула. Они собрали из деревянного мусора маленький костерок. Знал бы Френсис, что творится в его подвале! Асавина позабавила эта мысль, и он с улыбкой кивнул на разгоревшееся пламя, приглашая властвовать над раной. Через несколько минут он здорово пожалел о своем решении. Сначала Дивника смазала порез чем-то, пахнущим до рези в глазах, и весь бок обожгло как огнем, а затем приложилась раскаленным металлом, заставив Асавина шипеть и корчиться от боли.
— Стонешь, как барышня, — фыркнула веридианка, проверяя, хорошо ли запекся порез.
— Кто-то же в этой комнате должен быть барышней.
Как ярко вспыхнули ее щеки! Она вскинула голову, тряхнув золотой шевелюрой. Ни дать ни взять маленькая капризная кобылка. В глазах неподдельное возмущение. Асавин ответил ей смеющимся взглядом. Она и правда была похожа на героиню Амелькаро. Такая же бесхитростная и открытая, с приятным, но не привыкшим кокетничать личиком, и казалась бы скучной праведницей, не блести там, за этими бледно-голубыми глазами, какого-то таинственного огонька. Костры идей, пожары убеждений или отблески их маленького целительного пламени? Как любопытно.
Выражение ее лица вновь стало мягким.
— Не дергайся, иначе рана откроется, — сказала она, отматывая меру полотна для повязки.
Надо же, не накричала, не ответила колкостью на колкость, не состроила оскорбленную. Сколько на своем веку Асавин повидал благочестивых шлюх и благородных леди, способных дать фору самой падшей из женщин, но девушек, обладающих достоинством и терпением Всеблагого, можно было пересчитать на пальцах. Она праведница или это всего лишь хитрая личина, скрывающая червоточины на гладком спелом яблочке? Чем больше Асавин узнавал людей, тем яснее понимал, что они — менестрели безграничных подмостков. Каждый играет свою песенку, следуя амплуа. У кого банальный мотивчик, у кого цепляющий, а кто-то окружает себя аромат роз и туманом, превращая каждый день жизни в феерию. Какая песенка у этой с виду славной девушки?
Когда девушка закончила повязку, наложив на обугленную рану кашицу целебного снадобья, Асавин благодарно улыбнулся и кивнул на Тьега:
— Скажи лучше, что с ним?
Дивника сдвинула пшеничные бровки.
— Не скрою, все плохо. Я удалила гниющую плоть, вычистила рану от гноя, отворила порченую кровь, но не ясно, помогло ли. Спустила на него почти все снадобья, и этого оказалось мало.
— Какие снадобья? — вклинился Курт. — Скажите, и я тотчас принесу.
Девушка слабо улыбнулась:
— Веридианские, такие в аптеке не купишь, а до ближайшего храма долгий путь.
Оранганец неожиданно кивнул:
— Знаю, но за седмицу можно управиться. Вам ведь нужен экстракт плесени?
— Да! — удивленно кивнула девушка. — Ты изучал веридаинскую медицину?
Рыжий отвернулся:
— Просто знаю. Я отправлюсь в храм и добуду, что вам необходимо.
— Никуда ты не пойдешь, — возразил Асавин. — Ты себя в зеркало видел? Убьют на воротах, или в Озерном, или на пароме до острова. Вообще, как ты сбежал от Морока?
— Не твое дело, — огрызнулся мальчишка, а затем вспетушился. — Так ты знал, кто меня украл, и ничего не сделал?
— А что бы я, по-твоему, сделал? Пошел против Морока? — Асавин едко усмехнулся. — Интересно знать, зачем ты ему нужен? Согревать постель?
— Ублюдок! Что бы ты знал, позарез я ему нужен, — с обидой пробормотал Курт, став на мгновение самым обычным пацаном, — потому что оранганец, но речь не о том. Если я не смогу добыть лекарства для господина Тьега, то кто же? Неужто ты?
— Я попрошу друга, — оборвал его Асавин. — Но, Дивника, семь дней — долгий срок. Выдержит ли? — он кивнул на больного.
Девушка задумчиво поджала нижнюю губу.
— Мне нужен мед. Прополис. Травяной самогон, — она задумалась о чем-то и вновь кивнула. — Когда очнется, будет страдать от боли, так что нужен какой-нибудь дурман, — Дивника впилась в Асавина бледно-голубым взглядом. — Ну что? Добудешь?
На ее изможденном лице была написана решительность лечить мальчишку до конца, и блондин растерялся. Отказать этим глазам было равносильно членовредительству. Он кивнул:
— Конечно. И еды, так ведь?
Трогательно зардевшись, она отвернулась, но и так было понятно, что еда была бы кстати, только куда все это сложить? Асавин направился к полупустому мешку в углу через застеленный ковром пол.
— Стой! — вскрикнула Дивника. — Не ходи!
Он резко затормозил, едва не ступив на ковер, обернулся.
— Что?
— Там, — она указала на пол. — Там провал. Раньше люк был, а теперь просто глубокая дыра. А внизу торчат острые доски.
Асавин присел на корточки.
— А зачем застелила? — спросил он, сдергивая ковер.
Пахнуло нечистотами. Снова зардевшись, девушка отвернулась к больному. Понятно, использовала как выгребную яму. А на дне и правда какие-то деревяшки ощерились острыми копьями. Видимо, когда-то был подземный ход, а потом заложили всяким хламом. Мда, упади он сюда, мог бы и погибнуть. Он вернул ковер на место.
— Главное, сами не свалитесь. Ладно, пойду, добуду, что велено, — он поморщился, застегивая пуговицы дублета, бок нетерпимо жгло.
Курт вдруг воскликнул:
— Стой!
Асавин обернулся:
— А тебе-то чего?
— Я же не просто так пришел. Морок затевает что-то опасное. Остерегайся Угольного Собора, там что-то произойдет.
Эльбрено кивнул:
— Хорошо.
Он взлетел по ступеням наверх, ощущая ноющую боль в боку и опасение, что опять ввязался в авантюру, что ему не по зубам. И ради чего? Ради взгляда странной девушки. “Ох, Асавин, тебе же уже не шестнадцать, чтобы совершать подвиги во имя каких-то там глаз. Хотя они, надо признать, прелестные”. В голове вырисовывался план. Найти Лонана, попросить его отправиться в храм Вериданы за нужным лекарством. А не пошлет ли в Гаялту, после всего, что случилось? Как бы его убедить? Станет ли вообще слушать? Мед, прополис, самогон и еда не проблема, с дурманом тоже все ясно, сойдет и Красный Поцелуй. Вся загвоздка в добыче веридианского лекарства…
Кто-то схватил его за плечо и сильно дернул, едва не лишив равновесия.
— Падла, ты чего не на стреме? Всех нас подставить решил?
Ах да. Он ведь должен был сторожить двери, пока эти два индюка ловят несуществующих шпионов.
— Поймали? — рыкнул Асавин, не обращая внимания на руки, сжавшиеся на плечах. — Где шпионы?
— Нет, — сердито просопел тот, что повыше, и хватка его немного ослабилась. — Не было там никого.
— Не было или не поймали? Я уже доложил Френсису.
Руки исчезли с его плеч. Высокий посмотрел на низкого.
— Не… Ну…
— Что? Не уверены?
Высокий кивнул.
— Ладно, — Асавин стряхнул несуществующую пылинку с плеча. — Я скажу, что ложная тревога, а вы чтобы молчали, иначе все втроем головы лишимся. Усекли?
Они судорожно закивали. Асавин развернулся и пошел в сторону темного мрачного зала, где дрых Френсис, посмеиваясь над двумя остолопами. Он собрался затаиться у входа, чтобы придурки ничего не заподозрили, но, к его удивлению, главарь Висельников вышел из темноты прямо ему навстречу.
— Асавин! — шрамолиций ухватил блондин за многострадальное плечо. — Ты-то мне и нужен.
— Ммм? — только и смог выдавить из себя Эльбрено, стараясь сохранить невозмутимое лицо.
— Ты что, все еще боишься, что я тебя исполосую? — хохотнул Френсис. — Расслааабься. Пойдешь со мной на Угольный Собор. Ты единственный, кто может связать два приличных слова.