— Знаю, — упрямо нахмурился оранганец. — И не твое поганое дело.
Эльбрено задумчиво поскреб щетину. О нолхианах он читал только покрытые пылью легенды да отрывки из Закона Благодати, но все они сходились в одном: добра от них ждать не стоит. Он накрепко связал безвольного пленника мокрыми тряпками, а затем, немного подумав, заткнул рот кляпом, полюбовавшись на ровные белые зубы с двойным набором клыков.
На какое-то время воцарились тишина и спокойствие, а затем мальчишка вдруг разрыдался. Всхлипывания Курта нервировали Асавина больше, чем едкий запах свежескошенной травы, который, казалось, проник в каждую щелочку погреба. Вспоминалось покрытое холодным туманом поле, и это бередило какую-то слабую струнку на душе. Размазывающий сопли молокосос, жалеющий погибшего мальчика, тоже вызывал неуютное чувство. Хотелось дать ему крепкую затрещину, но останавливала Дивника. Она присела рядом с ним и зашептала слова успокоения. Когда болезненно застонал Тьег, отвлекая на себя внимание жрицы, Эльбрено облегченно вздохнул. Сцены утешения вызывали у него смутное раздражение.
Когда Тьег притих, пленник очнулся. Он вперился в Эльбрено матовыми, черными глазами и заерзал на месте, проверяя путы на прочность. Мокрые тряпки крепко его держали.
— Хорошо выспались, господин нелюдь? — поинтересовался Асавин, невольно стараясь приободрить себя насмешливым тоном.
Морок изогнул брови, и кончик хвоста приподнялся, словно потревоженная змея.
— Я выну кляп, если не будете глупить, — продолжил Эльбрено, кивнув на поблескивающее жало.
Покачиваясь из стороны в сторону, хвост плавно лег на пол. Удивительная покорность, не к добру. Зажав в руке дагу, Асавин аккуратно приблизился к Мороку, протянул ладонь, чтобы вынуть кляп… и вовремя увернулся от смазанного синего пятна. Кривая игла вонзилась в дощатый пол, Морок разочаровано вздохнул сквозь тряпичный жгут, а Эльбрено схватил тонкий хвост и несколькими ударами кинжала отрезал кривой наконечник. Криков боли не было, но чужак согнулся в три погибели и зашипел, как вода на раскаленной сковороде. Окровавленная плоть в ладони Асавина задергался из стороны в сторону. Блондин ослабил хватку и с отвращение вытер руки о платок, а покалеченный хвост, словно живая тварь, юркнул куда-то за спину нолхианина. Тот медленно расправил плечи. Глаза все такие же непроницаемые, холодные, нечеловеческие. Асавин рванул на себя кляп:
— Не серчайте, господин Морок, я ведь предупреждал… Или как вас величать?… Поди, имя у вас нечеловеческое. Да и Морок — разве это имя? Собачья кличка.
Черные глаза даже не моргнули.
— Помнится, вы не из болтливых, — вздохнул блондин. — Но я вынужден требовать ответа на некоторые вопросы.
Непроницаемое лицо.
— Морок… — Курт подсел к Асавину. — Мы не желаем вам зла…
Эльбрено оттеснил его плечом:
— Пока не желаем, но игра в молчанку мне не нравится…
— Простите, что сбежал, — мальчишка снова высунулся из-за плеча, — но моему хозяину угрожала опасность. Мне очень жаль, что из-за этого с вами случилась такая беда…
— Кто я, чтоб в чем-то вас обвинять? — неожиданно подал голос Морок, а затем кивнул в сторону Дивники, колдующей над Тьегом. — Это того стоило?
— Думаю, вы и сами понимаете.
Асавин звонко щелкнул пальцами перед носом синекожего:
— Прекратите игнорировать меня. Если уж вы обрели возможность разговаривать, может, все-таки представитесь своим настоящим именем?
— Для людей я Морок.
— Я — не совсем человек, — напомнил Курт.
— Иргесс, — сказал нолхианин после краткой заминки. — Можете звать меня так … Владыка.
— Какой еще Владыка? — поморщился Асавин. — Скажите, Иргесс, вы и правда нолхианин?
— Правда.
Асавин не ожидал, что синий ответит так просто, но на языке уже вертелся следующий вопрос:
— Скажите, Иргесс, что нолхианам нужно в Ильфесе?
Молчание и непроницаемый черный взгляд.
— Вы поняли мой вопрос?
— Да.
— И?
Молчание.
— Иргесс, вы не собираетесь отвечать на мой вопрос?
— Не собираюсь.
Чертов нелюдь! На лице ни капли страха, но должно же быть у него слабое место. Снова схватить мальчишку? Нет, второй раз этот фокус уже не пройдет, он не дурак.
Острие даги медленно приблизилось к телу Морока-Иргесса, словно выбирая подходящее место для удара. Ощутимо ткнулось в причиндалы, но синий только слегка поморщился. Сталь продолжила медленное перемещение. От щеки к шее, от плеча к локтю, от живота к груди. Лезвие стукнулось о светящийся камушек, а затем аккуратно обвело его, рассекая кожу маленькими кровоточащими порезами.
— Как глубоко уходит этот камень, м?
Молчание, но Асавин увидел, как слабо дернулась и тут же разгладилась предательская бровь нолхианина. Дага замерла у кромки камня.
— Мне кажется, неглубоко…
Эльбрено надавил на эфес, по груди Иргесса потекла струйка крови, тот болезненно нахмурился.
— Что будет, если вырезать его?
Асавин надавил лезвием на камушек.
— Попробуй и узнаешь, — оскалился нолхианин.
— Не могу смотреть на это, — простонал Курт, вскочив на ноги. — Асавин, ты ж не собираешься?…
— А почему нет? — дага глубже ушла под кожу нолхианина.
— Ублюдок… — прошипел мальчик. — Дивника!
“Ох, нет, только не приплетай сюда жрицу”, - подумал Эльбрено. Он бросил взгляд на Дивнику, но та была полностью поглощена Тьегом. Хорошо. Еще один надрез. Ну же, дрогни, нелюдь! Лицо Иргесса оставалось каменной маской.
— Думаешь, я не…? — начал было Асавин, но его запястья обхватили голубые пальцы.
Выпутался!
— Ты не!… - прошипел Иргесс, выбив дагу из ладони блондина, и в следующее мгновение оба сцепились в яростный катающийся по полу клубок. Несмотря на тонкость и легкость, силы в этом нелюде было немерено, Асавин явно проигрывал.
— Да что с вами? Прекратите! — крикнул Курт, пытаясь оттащить Морока, но тот вцепился в Асавина, словно пес в добычу. Голубые пальцы сжались на горле, блондин ударил нолхианина по лицу, расцарапав скулу острыми гранями перстня.
— Черт… — тихо пролепетал мальчик за спиной Эльбрено. — Нет, я не хочу… Нет… Обещай мне… Хорошо…Черт! — прошипел уже громче и злее.
Курт подскочил к Иргессу, на секунду прикрыл глаза, а когда открыл их, сказал:
— Иргесс! Мао атуа!
Асавин удивленно уставился на мальчика. Этот голос! Объемный, глубокий, низкий и абсолютно взрослый. Глаза Морока широко распахнулись. Он замер на месте, почтительно склонился, и Асавин тут же сбросил себя его цепкие руки. Морок не обратил на это внимания.
— Ан маа, Алессаэ, — сказал он.
— Саэ ина аратиэд, — продолжил незнакомый голос, — у аше иниах. Ан шха усаэ инун ннэ.
— Су, ан таэрэ, — ответил Морок, еще ниже опустив голову.
Асавин отполз, нашаривая ладонью откатившуюся дагу. Разговор на незнакомом наречии продолжался, и это вызывало ужас. Сильный голос заполнял собою комнату. Он казался огромным и могучим, словно произнесенным под куполообразным сводом, многократно усиливающим любой шорох. Этот голос привык повелевать. Асавин с тревогой подумал, что делать дальше. В кого вонзить нож первым: в Иргесса или Курта?
— Су, — ответил нолхианин, в последний раз склонив голову.
Асавин нашел дагу, вцепился в рукоять мертвой хваткой, выставив впереди себя, но никто не спешил на него нападать.
Мальчишка снова прикрыл глаза, но теперь он выглядел растерянным и несчастным.
— Что это было? — шепнул Асавин, направив на него острие даги.
— Призрак из далекого прошлого, — ответил Курт, и голос его прозвучал особенно тихо на контрасте с тем, каким он говорил раньше.
— Наши тренировки по правлению эрнеихом не прошли даром, — уголки голубых губ приподнялись в слабой улыбке. — На несколько мгновений вы действительно стали им…Я почувствовал это каждым квантом моего тела и не могу этому сопротивляться, — вздохнув, он посмотрел на Асавина — Ты его заинтриговал.
— Да ну? — сказал Асавин, целясь дагой уже в Иргесса.