— Он засранец, — начинаю я. — Он дерзок и высокомерен. Он думает, что ходит по воде. Он обманчив, ложь дается ему слишком легко. Но…Но я чувствую, что он говорит правду. Я чувствую, в глубине души, что мы можем доверять ему. Он мог бы давным-давно передать информацию обо мне, сделав так, чтобы я никогда не вышла из штаб-квартиры Альянса в ту первую ночь, когда я встретила его. Но я вышла. Он сдержал свое обещание даже после того, как я сказала ему, что не буду красть для него. Так что да… я его знаю. По крайней мере, достаточно, чтобы знать, что ему можно доверять.
Он молчит добрых тридцать секунд, прежде чем Кайн стонет:
— Вот, черт! Так мы теперь работаем с нефилимами?
— Похоже на то, — отвечает Ли.
— Ну, посмотри на это с другой стороны, — начинает Тойол. — Если он переступит черту, нас будет семеро, а он один. Он должен когда-нибудь выйти из укрытия.
У меня не хватает духу рассказать ему о способностях Крисиза, что делает его практически невозможным для отслеживания. Именно поэтому они не обнаружили, что он был чем-то большим, чем обычный человек, в ту ночь, когда они появились в том баре, как раз вовремя, чтобы остановить меня от того, о чем я пожалею. Именно поэтому их сигналы будут перехвачены всякий раз, как они приблизятся к штаб-квартире Альянса. Крисиз — это оружие. И лучше, чтобы он был с нами, чем против нас, особенно теперь, когда мы можем столкнуться с чем-то практически неразрушимым.
И все же этого недостаточно.
Если Серафим действительно замешан, нам нужны люди. Бойцы. Нам придется на этот раз сражаться с огнем с помощью огня.
— Лилит… — я даже не могу поверить, что ее имя у меня на устах. Мне больно просто поворачивать голову в ее сторону и смотреть на нее. — Ты думаешь?..
— К черту это, — рычит Легион, точно понимая, куда направляются мои мысли.
— Ли, если кто и знает, как с ним связаться, так это она. И если у нас есть хоть какой-то шанс выжить…
— Ты хоть понимаешь, что говоришь? Я сказал, «нет!»
Он хлопает ладонями по столешнице, заставляя мраморный камень дрожать от страха, после чего Легион вскакивает на ноги и шагает в коридор. Дверь спальни хлопает, лязг дерева и стали рикошетом разносится по квартире. Мне не нужно поднимать голову, чтобы понять, что все смотрят на меня, бросая неловкие сочувственные взгляды.
— Я…я… — сглатываю я, во рту пересохло.
— Ты не можешь этого сделать. После того, что сделал Люцифер… после того, через что Ли прошел, чтобы вернуть тебя. Ты не можешь этого сделать, — голос Каина чистый… спокойный. Это напоминает мне ту ночь, когда он поймал меня, когда я пыталась улизнуть. Ночь после того, как Легион вытащил меня из ада.
— Я просто хочу помочь, — объясняю я, поднимая подбородок, несмотря на свое смущение. — Я просто пытаюсь найти способ обезопасить вас всех. Я не пытаюсь причинить ему боль.
— Тогда прекрати это делать.
Я не могу спорить с искренностью Каина. Он прав. С тех пор как я сбежала из ада, я искала предлог, чтобы уйти. Я не чувствовала себя достойной Легиона. На моих руках кровь, и что бы я ни делала — как бы он ни пытался убедить меня, что это не моя вина, — я не могла ее смыть. Я никогда не буду достаточно чистой для него. Никогда не буду достаточно хороша для его тайных косых взглядов, редких улыбок с ямочками на щеках и обжигающих поцелуев, от которых замирает сердце. Несмотря на все, что я сделала, чтобы пережить двадцать два бурных года в качестве забытого урода, ничто не могло сравниться с чувством вины, которое гноилось в моих костях, как рак, с того самого дня, когда я сидела в той залитой кровью столовой и смотрела, как жестоко насилуют моих школьных врагов. И этот рак распространялся каждую ночь… каждую гребаную ночь…с каждой мерзкой выставкой, которую я не пытался остановить. И теперь я причиняла боль человеку, который хотел исцелить меня от этой болезни. Кто хотел избавить мое сердце и душу от мерзости, разъедающую мою кровь, не прося ничего взамен.
Я не могу продолжать это делать. Я не могу продолжать причинять боль единственному мужчине, о котором я действительно заботилась из-за страха. Страха потерять его. Страха потерять себя.
Я встаю из-за стола и делаю глубокий вдох.
— Мне очень жаль. Это не то, что я хотела бы для любого из вас. И если вы все хотите уйти и умыть руки, я не стану вас винить. Честно говоря, я не понимаю, почему вы до сих пор этого не сделали.
Я оглядываю стол, готовясь к удару неприятия, который никогда не придет. Даже у Каина нет умного замечания. Феникс улыбается мне, тепло и лучезарно, и говорит: