— Даже если бы у нас был пилот, которому мы можем доверять, ты бы не захотел.
Он прочистил горло:
— У нас есть пилот, которому мы можем доверять — я. У меня, правда, не хватает опыта, но наверняка было время, когда и у этой женщины его не хватало.
Синель села рядом с Гиацинт:
— Ударила ее по моргалам?
Гиацинт кивнула:
— Она собиралась шмалять по нам, Син.
— Нет стрелять! — В кокпит влетел Орев.
— Точняк, — сказала ему Гиацинт. — Так я и подумала, но нам в любом случае пришлось шмалять, когда парни Гагарки махались с труперами, сторожившими генерала.
— Только патеру вроде как беспокоит то, что ты ей сделала. Зуб даю.
Шелк посмотрел на Синель:
— Неужели меня видно насквозь?
— Точняк. — Она усмехнулась. — Патера, слушай здесь. Неужели ты думаешь, что девушки Орхидеи ведут себя как леди? Что мы всегда говорим «пожалуйста», «большое спасибо» и «извините меня, Гиацинтоидес, но платье, которое вы надели, выглядит очень похоже на одно из моих»?
— Не знаю, откровенно говоря, — признался Шелк. — Но надеюсь на это. — Орев, сидевший на его плече, насмешливо посмотрел на него.
— Ты, небось, думаешь, что я такая грубая, потому как большая, а эти девицы из Тривигаунта — потому как они не пользуются косметикой и носятся с иглометами и карабинами. У Орхидеи я почти не махалась, потому как самая высокая. Ты знаешь, насколько Гиацинт ниже меня?
— Да, по-моему.
— Без этих каблуков, которые она всегда носит, ее макушка не доходит мне до плеча. Но она красива, да, как ты любишь повторять. В то время, когда она жила у Орхидеи, она была самой красивой девчонкой в доме, и Орхидея сама бы сказала тебе об этом. А ты знаешь, кто выглядит сейчас как Ги? Мак, которая походит на Ги так, как фальшивая карта походит на настоящую. И ты знаешь что? Они выглядят одинаково, пока ты не начнешь пристально вглядываться, и вот тогда ты понимаешь, что они даже близко не похожи. Золото в поддельной карте выглядит как медь, и кажется засаленным. Взгляни на Ги, ее глаза и нос. Взгляни на подбородок. Просто взгляни! Первую пару недель знакомства я вообще не могла глядеть на ее подбородок — сразу чувствовала себя жабой на дороге. — В ее голосе появилась хрипота, с которой женщины говорят о по-настоящему важных вещах. — Мак — миленькая, патера. Ги — настоящее золото.
— Я знаю.
— Так что почти все ненавидели ее. — Синель закашлялась. — Да и я сама, почти. На второй или третий день…
— На второй, — прервала ее Гиацинт.
— Она пришла в большой зал с подбитыми глазами. Орхидея закатила истерику. Но знаешь что?
Шелк покачал головой.
— Этого достаточно, Син, — сказала Гиацинт, и он повернул кресло к Синель:
— Пожалуйста, скажи мне. Я обещаю, что не обижусь на нее, что бы там ни было.
— Нет речь, — каркнул Орев.
— Я собиралась рассказать тебе, что случилось потом, но лучше помолчу. Она этого не хочет, и, могет быть, она права. Только она очень быстро выучила урок. Она должна была, иначе ее бы замочили. Через пару дней я увидела, как какая-то девица толкнула ее, и Ги повернулась к ней и приложила ее стулом. Многие из девчонок видели это, и ее оставили в покое. Хочешь что-то спросить?
— Нет, — ответил Шелк.
— Я вроде как подумала, что хочешь — хочешь узнать, не вцеплялись ли мы с Ги друг другу в волосы.
Гиацинт покачала головой.
— Могет быть, так бы и было, если бы я могла носить ее платья. Или она мои. Но мы точно не корешились — я бы соврала, если бы сказала так. Кроме того, она была у Орхидеи не шибко долго. Не могу сказать, что я вот так уж любила ее, но было кое-что, что мне в ней нравилось. Как-то раз я рассказала тебе об этом.
— Сидя в беседке с виноградом около твоего мантейона, патера, — заметил Гагарка. — Я там был.
— Да, помню, — кивнул Шелк. — Я могу повторить твои слова, Синель, почти слово в слово, и не потому, что у меня замечательная память — просто Гиацинт очень важна для меня.
Он повернулся к приборной доске и усеянному облаками небу, потом посмотрел на Гагарку:
— Как одолжение, не можешь ли ты привести Скиахана?
— Точняк. — Гагарка встал. — Только мы с тобой должны поговорить об этих моторах, сечешь? Объясни мне, что ты с ними сделал, и не потеряем ли мы остальные.
— Я приведу его, — сказала Гиацинт и вылетела из кокпита раньше, чем Шелк сумел остановить ее.
Синель наклонилась к Шелку:
— Она считает, что ты должен гордиться ей. И я.
Он кивнул.
— Только ты — нет, и ее это ранит. Во время вашей первой встречи у нее был азот, так что тебе пришлось сигать в окно. Это правда? Мне об этом рассказала Моли.