— Я, — сказал ему Гагарка и протянул руку. — Я тот, кого называют теодидакт, патера. Патера Наковальня должен был сказать вам. Меня просветлил Тартар. А сейчас я работаю на его папашу. Как и они. — Он ткнул большим пальцем на Кремня и Наковальню, потом опять протянул руку.
На этот раз Тушканчик пожал ее своей, сухой и холодной. Пожатие оказалось странно слабым, несмотря на размер руки; на мгновение глаза Тушканчика вспыхнули.
— Я собирался сказать, что хотел бы умереть перед своим Священным Окном, сын мой, но ты пришел не для того, чтобы убить нас.
— Нет, лилия. Дело в том, патера, что в тебе сидит кусок Паса.
Раковина, который слегка расслабился, опять уставился на Гагарку.
— Он хочет его взад. И послал нас, чтобы его забрать.
— Сын мой…
— Это и есть дельце, о котором я толковал, патера. Во время теофании он попросил меня сделать это, для него.
— Сегодня в полдень, патера! — крикнул один из последователей Гагарки. — Мы были там!
— Так было еще одно? — Тушканчик поднял старое красное лицо к исчезающей золотой нити, которая была длинным солнцем, и на мгновение показался таким же высоким, как и Гагарка.
— В мантейоне Шелка! — крикнул тот же самый последователь.
Гагарка кивнул:
— Только на этот раз появился Пас. Ты уже знаешь об этом, а? Однажды ты уже видел его, так он сказал.
— Он видел, — неожиданно заявил Раковина.
— Крысота! — Гагарка почувствовал, что последняя задержавшаяся тень сомнения растаяла, и усмехнулся. — Вот это хорошо, патера. По-настоящему хорошо. Народ трепался о том, что уже очень-очень давно в Окна не приходил ни один бог; во всяком случае, так было до того, как появилась Киприда и сказала нам, что той ночью мы могем обчистить любой дом. Только никто не мог сказать, когда был последний раз и кто заставил бога прийти. Пас сказал, что это был ты, и назвал твое имя, но мы не знали, как тебя найти.
— Я не понял, патера. — Раковина умоляюще поглядел на Наковальню. — Воля Паса? Ты имеешь в виду Мир Паса? Патера принес Мир Паса тысячам, я уверен, но…
— Кусман от него, — объяснил Кремень. — Вроде как деталь, как если бы я отвинтил один из пальцев.
— Для этого нам нужны животные, — объявил Гагарка, поднимая голос. — Цельное стадо. Эй, парни, слухайте здесь! Мы нашли его. Здесь святой авгур, в голове которого есть кусок Паса, тот самый кусок, который Пас хочет возвернуть. Мы должны были найти его. Я имею в виду себя, Кремня и патеру.
Старая сгорбленная сивилла появилась как тень рядом с Тушканчиком.
— Они хотят обидеть тебя, патера? Я прошла через дом, нарушила все правила, но мне все равно. Если ты… если они собираются сделать тебе что-то плохое…
— Все будет хорошо, майтера, — уверил ее старый авгур. — Все должно стать хорошо.
— Мы свое дело сделали, теперь ваша очередь, — сказал Гагарка, обращаясь к своим последователям. — Хотите быть частью этого? Частью самого большого дела, когда-либо происходившего на Витке? Хотите привести Паса обратно к людям? Тогда достаньте нам животных, хороших животных. Возьмите их там, где только возможно, и приведите их в мантейон.
— Ты не можешь открывать собственную дверь, — упрекнула майтера Мрамор Шелка. — Просто не можешь.
Он снова уселся на свой стул, смутно несчастный оттого, что долгожданную передышку от кипы документов, лежавших перед ним, придется отложить. На различных городских счетах в фиске хранилось — он постучал карандашом, неосознанно подражая Ласточке — больше четырехсот тысяч карт. В частных руках — огромное состояние, но надо платить гвардейцам, комиссарам, клеркам и другим чиновникам, не говоря уже о подрядчиках, которые иногда убирали улицы и, как предполагалось, должны были поддерживать их в хорошем состоянии.
С кривой усмешкой он вспомнил собственное обещание — так легкомысленно данное! — наградить тех, кто храбро сражался, на обеих сторонах.
За всех четырех талосов надо будет заплатить раньше, чем Ласточка поставит даже первого; так написано в контракте, который он подписал меньше часа назад. И задолго до того, как талосы будут закончены, гвардии понадобятся еда и боеприпасы; а еще надо отремонтировать пять бронированных поплавков. (В десятый или двенадцатый раз за сегодня Шелк подумал об использовании их в туннелях и опять отверг эту идею.) Тем временем гвардия непрерывно использует обоих оставшихся после сражения талосов, и за это тоже надо платить.