– Я не хочу с тобой переспать. А вот убийство звучит заманчиво.
– Может, однажды тебе представится возможность. – Он демонстрирует другую улыбку – ту, которая показывает его настоящего, и я пытаюсь не терять голову при виде нее. Почему ему обязательно быть таким красивым? Почему он не может быть непривлекательным? С этим смириться было бы проще. И от мысли, что я пожирала его глазами, а он заметил, становится тошно.
Но я начинаю понимать корень своего влечения. Когда я смотрю на него, вижу Доминика и Шона. Когда он говорит, слышу их голоса. Должно быть, я все еще смотрю на него, потому что он кивает, подталкивая меня к действию.
– Что?
– Ты настоящий шарлатан.
Тобиас сводит брови.
– Объясни.
– Нет.
Он садится у камина и допивает джин, который налил себе из роскошного бара моего отца.
– Выходит, если ты знаешь, что встреча с достойным противником – дело времени…
Он смотрит на меня.
Бесстрашный. Он бесстрашен.
Он ждет, что однажды кто-то его перехитрит. Ждет, что расплатится перед нажитыми врагами своей жизнью и жизнями людей, с которыми связан, и с этим знанием живет каждый день.
Все они знают.
По сути, они солдаты.
Меня возмущает, что за это я проникаюсь к Тобиасу уважением.
Тобиас встает и берет с дивана пиджак. Надевает его, не сводя с меня глаз. Я медленно поднимаюсь, пытаясь понять, в чем он гипотетически признался, но голова идет кругом.
– Безопасность поистине иллюзия, – прихожу я к выводу. Счастливое неведение покинуло меня.
Тобиас опускает голову.
– И обладает огромным могуществом. Но как только ты миришься с этим утверждением, легче идти на риск в поисках более значимых наград. Но это не оправдание глупым поступкам.
В его словах есть правда. При любом раскладе безопасность – иллюзия. Я могу запереться дома на все замки, но шторм сорвет крышу над головой. Могу оберегать свое сердце и никого в него не пускать, но все равно чувствовать боль от одиночества. Могу каждый день из страха делать правильные ходы, но одно движение руки – и меня обыграют.
Каждое решение, что мы принимаем в жизни, – ход, наши противники невидимы. Будь то враг, или болезнь, или соперник, с которым ты спишь, – тебе не дано это узнать, пока противник не заявит о себе.
Логика Тобиаса заключается в том, что все мы – пешки, которыми играют невидимые противники, и один неверный ход или решение мешает нам раскрыть своего врага. Просто оказавшись среди опасных мужчин, я могла поменять своих противников и выстроить свою жизнь иначе. До этого момента я верила, что в какой-то степени бессмертна, но Тобиас правдой только что лишил меня этой веры.
Полагаю, у каждого бывает такой момент, но, как и все, что я открыла за последний год, мое осознание наступило гораздо раньше. Похоже, Тобиас чувствует мой страх, потому что делает шаг ко мне, но спохватывается, разворачивается и выходит из комнаты, закрыв за собой входную дверь.
– Спасибо за ужин и вынос мозга, – бурчу я и, выглянув через покрытое инеем продолговатое окно возле двери, вижу, как он уезжает на черном седане. Машинально запираю дверь и включаю сигнализацию, но спустя секунду осознаю иронию происходящего и смеюсь.
Я заключила сделку с дьяволом, что сохраню его секрет, если он обеспечит моему отцу безопасность. Но безопасность – это иллюзия, и, выходит, его часть сделки выполнить невозможно.
До меня доходит, что мое неминуемое осознание было третьим ходом Тобиаса.
Его истинным шахом и матом.
Я качаю головой и с опаской плетусь по лестнице в спальню.
– Bâtard[5].
Глава 7
Сонно потирая глаза, потягиваюсь в кровати, вспоминая отрывки последнего сна. Говорят, сны – способ подсознания осмыслить то, что пытаешься избежать. Я столько лет воспроизвожу их по памяти, что свято верю в это утверждение. Прошлой ночью мне приснилось солнце, оно находилось так близко, что можно было протянуть руку и коснуться его. Но его жар не обжигал. Это было приятное тепло. А затем сгустились тучи и разверзлись небеса. Я почувствовала на лице прохладную морось, а вскоре вдали показалась радуга. Еще несколько шагов – и я могла бы до них добраться.
В мгновение ока все пропало, и я в одиночестве лежала на поляне, глядя в безжизненное небо. Ветер донес до меня голос матери, зовущей домой, но я не обратила внимания на ее мольбы, пытаясь отыскать свое пропавшее солнце.
В глазах стоят слезы, и я скидываю одеяло.