Я подняла голову, одновременно запустив пятерню в волосы. Я чувствовала себя идиоткой, не в моих привычках было так открыто обнажать свои чувства, мои щеки будто оцепенели, хотя я продолжала чувствовать, как по ним струятся слезы, капая с подбородка.
- Что?! – наконец выдохнула Хейли, вцепившись мне в руку.
Я кивнула:
- Она – моя дочь. Я – ее мать. Ну, биологическая мать или как еще сказать?
Хейли соскользнула на пол, глядя вниз и явно пытаясь переварить все, что я ей сказала. Наконец, она глубоко вздохнула и, видимо, овладев собой, начала задавать вопросы.
- Как это произошло?
Ее голос был тихим, низким, таким, именно так наши мамы заставляли нас в детстве разговаривать в церкви. Я глубоко вдохнула, наполняя легкие воздухом, а тело – храбростью. Выдохнула, снова провела рукой по волосам. Всегдашний мой жест, когда я нервничаю.
- Когда я начала учиться в Дартмурте [36], в первую же неделю я познакомилась с парнем. Его звали Скотт Пашовски. Самый классный парень в мире. Мы как-то сразу поладили. Хорошие друзья и соседи по парте, - я улыбнулась, вспоминая. – Когда мы засиживались за уроками, мы могли пойти за мороженым в два часа ночи.
Я улыбнулась Хейли, она улыбнулась в ответ и ободряюще сжала мою руку. Она встала с пола и села рядом со мной.
- А дальше?
Я вздохнула.
- Ну, мне тогда было восемнадцать лет, и я была такой неуверенной и запутавшейся, понимаешь?
Я посмотрела на нее, она отрицательно покачала головой:
- Я не понимаю.
- Насчет себя самой. Ты же знаешь, какой у меня был сексуальный опыт на тот момент.
Она опустила голову и кивнула:
- Да, - она снова подняла взгляд. – Теперь понимаю.
- Ну и, однажды вечером, до того полдня проторчав на лекциях, мы со Скоттом решили взять напрокат парочку фильмов и отдохнуть у меня. Кстати, у Скотта на тот момент не было вообще никакого опыта, - я ухмыльнулась, сплетая и расплетая собственные пальцы. – Собственно, в его бумажнике лежал презерватив, он носился с ним, наверное, больше года. Я все время его подкалывала, - я вздохнула и посмотрела в сторону комнаты Кендалл. – Как бы то ни было, пока мы смотрели кино, мы завели разговор о сексе. Разговор обернулся поцелуями, а поцелуи, в свою очередь, привели к тому, что он получил, наконец, возможность использовать свой презерватив по назначению.
- Который, конечно, оказался просроченным? – негромко спросила она.
Я кивнула, чувствуя, как в глазах снова защипало.
- Ага.
- Думаю, об остальном догадаться несложно.
Я закусила нижнюю губу, пытаясь сдержаться, но слеза сама выскользнула и покатилась, рисуя холодную, медленную дорожку вниз по щеке.
- Почему ты не сделала аборт?
Я посмотрела на нее, вздернувь брови:
- Я бы никогда так не поступила, Хейли. Погубить нерожденное, невинное дитя из-за собственной безответственности? Да ни за что на свете!
Она кивнула.
- А как в эту картину вписались Торрини?
Я почувствовала, как ее ладонь скользнула по моей руке, поглаживая, давая мне понять, что она здесь, со мной.
- Мама. Она работала в больнице и знала одну женщину, которая знала бездетную пару, желавшую взять ребенка. На тот момент они были женаты около семи лет, а детей завести не получалось. Так что мы встретились и заключили соглашение.
- А почему ты не оставила ее?
Я вздохнула и горько улыбнулась:
- Вот это вопрос вопросов. Но на него есть простой ответ: я была очень молодой, Хейли, и я осознавала это. И, если быть уж совсем честной перед тобой и перед собой, я была очень эгоистичной. Всю свою жизнь я мечтала, как ты знаешь, учиться в колледже, вырваться, осуществить свои мечты. И ребенок в эти планы никак не вписывался. Я понимала, что так будет лучше для всех, а в итоге, особенно для Кендалл. Она заслуживала настоящих родителей, которые могли дать ей все, что ей было нужно в эмоциональном смысле. Свое время и свою любовь.
- Тебе пришлось уйти из Дартмута?
- Да. Мама уговорила меня, что если я вернусь домой, я смогу учиться в местном колледже, а она будет мне помогать. Я смогу жить дома и получать отличный медицинский уход. Так что я ушла из Дартмута и перевелась в Карлтон.
- А ты видела Кендалл, когда она родилась? – спросила Хейли и погладила меня по руке, накрыв своей ладонью мою. Я сжала ее пальцы, она сжала мои в ответ. Я кивнула:
- Да. Моя мама и семья Торрини были со мной в родзале. Кендалл отдали мне, как только она родилась. Я обняла ее, поцеловала в макушку, - мой голос сорвался, я закрыла лицо рукой, и слезы хлынули снова. Я мысленно вернулась в тот день. Было три тридцать утра, я была совершенно измучена, все мое тело болело, и так же разрывалась моя душа. И хотя я знала, что поступаю правильно, но я все же отдавала в чужие руки своего ребенка, свои плоть и кровь. При этом обнимать ее, видеть ее густые темные волосы, слышать ее плач – это было практически непереносимо. Мои груди немедленно начали болеть, отвечая на зов моей голодной малышки…
Я почувствовала, как чьи-то руки обнимают меня и вжалась в них, позволяя боли всех этих одиннадцати лет наконец выйти наружу. Я так и не справилась с ней до сих пор, я подавляла ее и не могла отпустить.
- Мне очень жаль, Энди, - прошептала Хейли мне на ухо, поглаживая мои плечи, прижимая мою голову к своему плечу.
Ненавидя себя за то, что выпустила свои чувства из-под контроля, я попыталась собрать всю боль, всю вину, все свои эмоции и засунуть их обратно в темный потаенный угол моей души. И навесить на дверь амбарный замок.
Я вытерла глаза, пытаясь подавить рыдания.
- Ты в порядке?
Я кивнула, отстраняясь, но по-прежнему нуждаясь в контакте, в человеческом тепле. Хейли задержала свою руку на моих плечах, поглаживая мою кожу сквозь рубашку, ожидая, что я продолжу.
- Как бы то ни было, уговор дороже денег. Так что Торрини забрали Кендалл домой, а остальное – уже история.
- А Кендалл знает?
Я кивнула и промокнула глаза подолом своей рубашки.
- Погоди, - Хейли встала и на мгновение отошла, вернувшись с коробкой салфеток.
Я благодарно улыбнулась, высморкалась и вытерла глаза.
- А что со Скоттом?
- Ничего. Я сказала ему о ребенке, но он не хотел в этом участвовать. Подписал отказ от отцовства. Верь или нет, но он был еще более целеустремленным, чем я.
Хейли улыбнулась.
- Надеюсь, он стал крутым успешным нейрохирургом где-нибудь.
- А Кендалл раньше говорила что-либо подобное? – с этими словами Хейли уселась рядом со мной, переложила коробку с салфетками на журнальный столик и повернулась ко мне.
Я помотала головой.
- Нет. Никогда.
Я глянула в сторону ее комнаты, а потом снова на свою старую подругу.
- Я не думаю, что она говорила серьезно, Энди. Дети часто не отдают себе отчета в том, что они говорят. Они не осознают, какую боль они могут причинить.
- Да. Я думаю, она смутилась и растерялась, когда я велела ей не сквернословить. Понимаешь, она же сделала это при взрослых. Да еще и ты ей по-настоящему нравишься…
Мы улыбнулись друг другу.
- Она тоже мне нравится. Она - хорошая девочка, Энди. Я не думаю, что не хотела обидеть тебя.
Я глубоко вдохнула, в глазах снова предательски защипало, и я, как ребенок, прижала запястья к горящим глазам, закрыв руками лицо.
- А кто еще об этом знает?
- Никто. Никто, кроме семьи и тебя.
Хейли выпрямилась и откинула руку на спинку дивана.
- А как же Эйрин? Она не знала?
- Нет.
Ее брови удивленно взметнулись:
- Почему?
Я пожала плечами:
- Хороший вопрос. Наверное, во многом потому, что Эйрин не нравилось общаться с Кендалл. Она никогда не пыталась понять, что Кендалл для меня значит. Даже если бы я просто была ее наставницей, - я снова высморкалась, отбросила салфетку и потянулась за новой. – Я никогда не чувствовала, что могу полностью довериться Эйрин в этом вопросе. Не то чтобы я боялась, что она пойдет и разболтает всей больнице, но она никогда бы не поняла, как Кендалл важна для меня и она никогда не приняла бы ее, как моего ребенка. Понимаешь?
36
Дартмутский колледж (англ. Dartmouth College — один из старейших университетов США, входящий в элитную Лигу плюща – прим. пер.