Мы ехали в Винстон и подавленно молчали. Хотелось бы верить, что Хейли так же тяжело, как мне. Она отвернулась к окну и наблюдала за пролетающим мимо пейзажем, но ее рука лежала у меня на колене. В последние несколько недель, стоило нам оказаться вместе, она все время норовила хоть как-то прикоснуться ко мне. Я упивалась этим, нуждаясь в утешении и контакте не меньше, чем она, но в то же время я стала и отстраняться. Я поймала себя на этом пару недель назад.
Раньше я не позволяла себе всерьез думать об отъезде Хейли. После первоначального шока и боли я успешно вытеснила из своего сознания все мысли о скорой разлуке. Уж в этом-то я была профессионалом. А теперь я просто не могла и дальше себя обманывать. Она уедет. По-настоящему, без дураков. Она скоро уедет, как ни крути.
Так что, чем раньше я подготовлю себя к расставанию, тем лучше.
- Энди? – я глянула в сторону Хейли, отбрасывая мрачные мысли. Додумаю их потом, времени будет предостаточно.
- Да?
- Спасибо, - негромко и спокойно сказала она.
- Это еще за что?
Она улыбнулась и пожала плечами.
- За то, что ты – это ты. За то, что помогаешь мне. За то, что не ненавидишь меня.
- Ненавидеть тебя? Да, знаешь, у меня к тебе прямо противоположное чувство. Мне больно, да и тебе тоже, но я все понимаю. На твоем месте я поступила бы так же.
- Правда?
Я кивнула.
- Да. И у тебя, и у меня есть обязательства и, хоть я и думаю, что у нас сходные жизненные приоритеты, но вот жизненные пути у нас разные.
Она ничего не ответила, только сжала мое колено и провела пальцами по коже.
Скоро мы приехали к дому Торрини. Кендалл знала, что мы заедем, но не знала, зачем. Я уже переговорила с Винсом и Мишель и попросила их разрешения взять Кендалл с собой в Калифорнию на летних каникулах.
Входная дверь распахнулась, едва мы подошли к дому. Мишель встретила нас с улыбкой. Она потянулась к Хейли, обняла ее и похлопала по спине.
- Удачи тебе, Хейли.
- Спасибо. И спасибо, что разрешили Кендалл приехать ко мне.
Мишель сжала ее руку и улыбнулась.
- Энди! Хейли! –шаги маленьких, но громко топочущих ног промчались вниз по лестнице, и перед нами появилась взволнованная девчонка.
- Ну привет, привет! – я опустилась на колени и прижала ее к себе изо всех сил. Кендалл повернулась к Хейли, и та крепко обняла ее и зажмурилась. Ох, ей тоже непросто.
Появился Винс, пожал Хейли руку, а потом мы отбыли. Мы впихнули мою дочь на заднее сиденье и отправились в ее любимое кафе. Кендалл, естественно, тут же спросила, а зачем все эти коробки и что в них такое.
В кафе я усадила Хейли рядом с Кендалл, а сама села напротив. Мне хотелось, чтобы они могли побыть вместе как можно дольше. Я честно верила, что Хейли любит мою дочь, как свою собственную. И за это я любила ее еще больше.
Они немного поболтали о школе, о планах Кендалл на лето и о том, как здорово, что учеба скоро заканчивается. Мы поели в мире и спокойствии, пока, наконец, Хейли не обратилась к ней:
- Кендалл, мм, детка, я должна тебе кое-что сказать.
- Ага, - ответила Кендалл, радостно досасывая через соломинку густой шоколадный молочный коктейль.
- Я уезжаю.
Девочка уставилась на нее:
- Что?
- Я возвращаюсь в Калифорнию, солнышко. Домой, туда, где я и жила, пока не приехала сюда прошлым летом.
- Ты уезжаешь?
Я видела, как Кендалл расстроилась, как ее зеленые глаза наполняются слезами, брови сходятся на переносице, господи, совсем как я, когда расстраиваюсь.
- Но почему? Разве ты больше не хочешь дружить с Энди?
- Ох, дорогая, я всегда буду дружить с Энди, и с тобой тоже.
По лицу Кендалл побежали слезы. Она повернулась ко мне, я улыбнулась ей, и она снова посмотрела на Хейли.
- Я не хочу, чтобы ты уезжала, Хейли! Я не хочу, чтобы ты бросала меня!
Этого я уже не выдержала. Я встала и сбежала в туалет. Я всегда знала, что как бы мы с Винсом и Мишель ни старались, как бы ни пытались отдать Кендалл все самое лучшее, мы не могли исправить изначальный ущерб, и она все равно чувствовала себя брошенной. Боже, когда же я перестану делать больно собственной дочери?
Я оперлась на раковину, опустила голову и задержала дыхание, пытаясь совладать с эмоциями. Ни за что на свете я не могу позволить, чтобы Кендалл увидела меня расстроенной. На ее долю выпало и так достаточно боли, хватит уже.
На обратной дороге Кендалл вела себя очень тихо, и только время от времени я слышала приглушенное всхлипывание. Я поглядывала на нее в зеркало заднего вида, иногда наши глаза встречались, но чаще всего я видела, что она сидит, опираясь на руку, и смотрит в окно, где уже начинало темнеть.
Мы приехали, и она молча вышла из машины, обогнула ее и подошла к моей дверце. Я выбралась наружу, опустилась на колени и крепко обняла ее. Я гладила ее по голове, а потом поцеловала в щеку.
- Мы поговорим с тобой позже, малыш. Ладно?
Она кивнула и повернулась к Хейли, которая к тому времени тоже вышла из машины и стояла чуть в стороне. Я вернулась за руль, чтобы они побыли без посторонних. Я видела, как Хейли что-то говорит Кендалл, а та время от времени кивает, и по ее щеке скатывается слеза. Хейли смахнула ее, и обняла мою девочку.
В итоге, мне пришлось отвести взгляд. Я слышала, что Хейли вернулась в машину, но смотреть на нее было выше моих сил.
- Теперь на почту, - тихо сказала она, и голос ее дрогнул. Я глянула на нее. Она сидела, зажав рот ладонью, и невидящими глазами вглядывалась в рано наступившие сумерки.
- Ты как? – выдавила из себя я.
Она покачала головой, глубоко вздохнула и отвела руку.
- Господи, как тяжко. Я и представить не могла, насколько эта девочка запала мне в душу, представляешь? – она повернулась ко мне. Я кинула:
- Вообще-то, я как раз представляю.
На почте Хейли выложила около двух сотен, и весь ее скарб отправился домой. Она получит его через три дня, когда сама прилетит в Калифорнию.
Это будет через три дня. Во вторник. Черный день. И хотя сейчас был вечер субботы, я чувствовала себя так, будто меня зажали в тиски, и я не могу ни пошевелиться, ни отреагировать, ни что-либо предпринять.
Мы ехали к моей маме. В последние несколько месяцев, приезжая к ней, я часто привозила Хейли с собой, и мама всегда была рада ее видеть. Я так думаю, что, реши Хейли остаться, больше всех этому бы обрадовалась моя мама. Не считая меня.
- Мам? – крикнула я, когда мы вошли в дом.
- Я на кухне, милая, - отозвалась она.
Она разделывала курицу к обеду. Быстро вымыв руки, мама повернулась к нам. Она улыбалась, но улыбка ее была грустной. Глазами она спросила у меня, в порядке ли я. Я кивнула и прислонилась к стене, скрестила руки на груди и стала смотреть.
- Ну что, все собрала, а? – спросила мама у Хейли. Та кивнула.
- Да.
- Когда ты улетаешь?
- Во вторник, в три часа.
- Может, тебя подвезти в аэропорт, милая? – мама отбросила посудное полотенце, которым вытирала руки, и подошла к Хейли.
- Нет. Я все это время ездила на старой папиной машине, так что я доеду до аэропорта и оставлю ее там. А мой брат потом ее заберет.
Мама кивнула.
- Скажи своим родителям, что если им что-нибудь понадобится или там маму нужно будет подменить, или еще что-то, то пусть не стесняются и звонят мне.
Хейли улыбнулась и закивала. Она подошла к маме, крепко обняла ее и склонила голову ей на плечо.
- Спасибо, - негромко сказала она. Мама наклонилась и что-то прошептала ей на ухо. Хейли кивнула и улыбнулась ей.
- Береги себя, девочка. Я буду по тебе скучать, и я знаю еще одного такого человека, который тоже будет скучать.
Она мотнула головой в мою сторону.
- Я тоже по вам буду скучать, не говоря уже о ней, - Хейли посмотрела на меня, и глаза ее заблестели.
По дороге домой мы снова молчали. Думаю, нам особо нечего было сказать друг другу. Хейли несколько раз принималась плакать, пытаясь скрыть слезы. Когда могла, я прикасалась рукой к ее колену, пытаясь хоть как-то ее успокоить. Почему ты так поступаешь, Хейли? Ну почему? Мне хотелось прокричать это снова и снова, но ответ был мне известен, и было ясно, что не стоит мучать ее еще сильнее, она и так вся извелась.