― Что? ― наконец отзывается она, когда я останавливаюсь в дверях ее спальни.
― Ты мне не отвечала. Ты готова? ― спрашиваю я.
― Угу, ― отвечает она. Она стоит перед зеркалом в полный рост и смотрит на свое отражение.
― На что ты смотришь? ― спрашиваю я, прежде чем войти в комнату.
― Я похожа на него?
― На кого?
― На моего папу? В школе все рисуют портреты своих родителей. Я нарисовала тебя, но это только ты, мама. Я подумала, что могу просто нарисовать папу, но я не знаю, как он выглядит, ― говорит она.
Я теряю дар речи. Грейси уже не в первый раз спрашивает о своем отце. И я всегда отвечала на ее вопросы о нем, вплоть до того, что говорила, что его зовут Грейсон. Когда она спросила, почему он не живет с нами, ответить было сложно. Я уклонилась от ответа, не сообщив ей ничего конкретного. Всю ночь меня тошнило от мысли, что я сделала с ними обоими.
Я разворачиваю ее лицом к себе.
― У тебя его глаза. У твоего папы самые удивительные зеленые глаза, Грейси, такие же, как у тебя. И у тебя его губы, ― говорю я, убирая волосы с ее лица.
― Хорошо. Тогда я нарисую мужчину с зелеными глазами, ― говорит она мне, кивая.
Я улыбаюсь, но больше ничего не говорю. Что я могу сказать? Это всего лишь рисунок для класса.
Она же не просит найти его.
Я провожаю Грейси в ее класс и оглядываюсь, прежде чем выйти из школы. Кто-то следит за мной. Я чувствую это. Но я не вижу ничего необычного. Поэтому я избавляюсь от этого чувства.
Вернувшись к машине, я блокирую дверь и еду домой. Я паркуюсь в гараже и жду, пока закроется дверь, прежде чем выйти из машины. Я не могу избавиться от ощущения, что он здесь. Я действительно схожу с ума, потому что, когда я прохожу через кухню в комнату Грейси, чтобы навести там порядок, клянусь, я чувствую его запах.
Я одеваю наушники и включаю музыку. Мне нужно избавиться от этого дурацкого чувства. С тех пор как я встретила Алию, я не в себе. Это ложь. Я нервничаю с тех пор, как мы вернулись в Ванкувер.
Я занимаюсь уборкой, доходит даже до того, что я выдраиваю ванную и кухню. Я смотрю на часы на стене гостиной, когда раздается стук в дверь. Сейчас одиннадцать утра. Я замираю. Кто бы это ни был, он уйдет. Никто не знает, что я здесь. У меня нет друзей, которые могут просто заглянуть в гости.
Но стук продолжается.
― Кэтрин, открой. Я знаю, что ты там, ― кричит знакомый голос.
Я ахаю и бегу к двери, распахиваю ее, ― и на меня смотрит Лилиана. Но она не одна. За ее спиной стоит огромный парень. Огромный парень, которого я знаю. Точнее, я знаю его по телеканалу TSN. Трэвис О'Нил, хоккеист из Нью-Йорка.
Я не успеваю ничего сказать, как Лилиана практически прыгает на меня, обвивая руками мою шею.
― Я знала, что ты будешь здесь! ― визжит она.
― Что? Что ты здесь делаешь? ― спрашиваю я, выглядывая из-за ее плеча, чтобы осмотреть улицу позади нее. Она пуста.
― Ищу тебя, ― говорит она, наконец отпуская меня. ― Ты в порядке? Нет, конечно, нет. Ты бы не позвонила, если бы была в порядке. ― Она говорит так быстро, что я с трудом за ней поспеваю.
― Входи. ― Я отхожу в сторону, чтобы дать ей возможность войти.
― О, это Трэвис. ― Лил машет рукой в сторону огромного парня, молча входящего за ней.
― Я знаю, кто он, Лил. ― Я хихикаю.
― Точно, Кэтрин ― большая фанатка хоккея, ― говорит она Трэвису.
― Приятно познакомиться, ― вежливо отвечает он.
― Да, и мне тоже, ― отвечаю я и снова смотрю на Лил. ― Не могу поверить, что ты здесь. ― Я задыхаюсь.
― Трэвис, не мог бы ты сходить в тот «Старбакс», мимо которого мы проезжали по дороге, и купить нам кофе? ― спрашивает Лил.
Он встречается с ней взглядом.
― Я лучше останусь.
― Очень жаль, но ты не можешь. Я в порядке. Иди. Дай мне десять минут, чтобы поговорить с моей подругой, которую я не видела шесть лет, ― говорит она ему.
― Ладно, ― ворчит он и выходит за дверь.
Лил поворачивается ко мне.
― А теперь расскажи мне все.
Я разражаюсь слезами.
― Я так по тебе скучала!
― Я знаю. Я тоже. Но мы можем поговорить об этом позже. Что происходит? ― снова спрашивает она.
― Я не хотела уезжать. Но у меня не было выбора. Поэтому я скрывалась, и так и должно все оставаться. Он не должен найти меня, Лил.
― Кто? Грей? ― спрашивает она.
Я киваю головой.
― Почему ты так его боишься? Я понимаю, что иногда он может быть жестоким, но я знаю этого парня достаточно долго, Кэтрин, и я не могу представить, чтобы он причинил вред женщине, особенно тебе. Не то чтобы я не поверила, если бы ты сказала мне обратное, ― говорит она.
― Нет, он бы не стал. Он и не делал ничего подобного, ― говорю я. Хотя сейчас я в этом не слишком уверена. Я не представляю, что бы он сделал, если бы нашел меня, если бы узнал о Грейси… Не думаю, что он причинил бы мне физическую боль, но есть и другие способы сделать человеку больно. Я знаю. Я причинила боль нам обоим.
― Ладно, по телефону ты сказала, что беспокоишься, что он заберет ее? ― спрашивает Лил, обводя глазами гостиную. Она замечает фотографии Грейси, которые я расставила. ― О, Кэтрин. ― Она ахает, прежде чем подойти и взять рамку, которая стоит на полке на уровне глаз. ― Пожалуйста, скажи мне, что это давно потерянная племянница, кузина или что-то в этом роде.
Я качаю головой.
― Это Грейси, моя дочь.
― Грейси, ― говорит она. ― Во-первых, она красивая. Во-вторых, о чем ты, блядь, думала? ― Ее голос становится жестче.
― У меня не было выбора, ― говорю я ей.
― У всех есть выбор, Кэтрин. Но тот, который сделала ты? Он был неправильным.
― Это не так, ― настаиваю я. ― Я сделала то, что должна была сделать.
Лилиана смотрит на меня. Она падает на диван и качает головой.
― Знаешь, я думаю, он простил бы тебе почти все. Он так сильно тебя любил, но это? Забрать его ребенка, Кэтрин? Не знаю, простит ли тебе это даже Грей.
― Мне не нужно его прощение, потому что мы не встретимся, ― напоминаю я ей. ― Прошло шесть лет, Лил. Не думаю, что он все еще ищет меня.
― Восемнадцатое марта. Каждый год он оплакивает тебя, как будто ты умерла, Кэтрин. Знаешь, почему я в курсе? Потому что я прилетала сюда каждый год, чтобы помочь ему пережить это. Ты хоть представляешь, каково это ― смотреть, как он страдает? Он искал тебя годами, Кэтрин. И хотя я знала, что это был твой выбор, я всегда надеялась, что он найдет тебя и вернет.