― Что мне делать? ― спрашиваю я.
― Мы позвоним в похоронное бюро. Утром, ― повторяет он.
― Нет, я имею в виду, что мне делать? Я не могу пойти на ее похороны, Грей, ― говорю я ему.
― Почему?
― Я не могу так рисковать. Меня не должны видеть на ее похоронах…
― Почему? От кого, черт возьми, ты прячешься, Кэтрин? Знаешь… сначала я думал, что от меня, но я нашел тебя. Так от кого же, блядь, ты прячешься? ― Его слова звучат жестко, но голос по-прежнему тихий.
― Это никогда не был ты, ― говорю я ему.
― Тогда кто?
Я качаю головой, хотя он наверняка меня не видит.
― Я не могу сказать.
― Я не смогу тебе помочь, если ты мне не скажешь.
― Ты не сможешь помочь мне в любом случае.
― Смогу. Если ты мне позволишь.
― Я думаю, все проще, когда ты просто ненавидишь меня. ― Я вздыхаю. ― Это… слишком сложно.
А еще сложнее не сломаться и не рассказать ему все прямо сейчас. Я хочу рассказать ему. Я хочу выплеснуть все это. Но я не знаю, что он сделает с этой информацией, и я не могу подвергать его риску.
― Ты только что потеряла мать. И я очень стараюсь не вести себя как придурок. Но ты бесишь меня, Кэтрин. От кого, черт возьми, ты прячешься? ― говорит он, на этот раз гораздо громче.
Дверь со скрипом открывается, и в комнату проникает свет.
― Папочка? ― зовет Грейси.
― Да, детка, что случилось? ― спрашивает Грей, садясь и включая прикроватную лампу.
― Мамы нет в моей комнате, ― говорит она.
― Она здесь. Давай, залезай.
Грейси забирается на кровать, все еще полусонная, и Грейсон протягивает руку и укладывает ее между нами. Затем срабатывает будильник.
― У тебя тренировка, ― говорит Грейси.
― Да. Может, ты оденешься и поедешь со мной на утреннее катание? Мама устала. Надо дать ей поспать еще немного.
― Да! ― визжит Грейси и обхватывает меня руками. ― Я люблю тебя, мама. Ничего, что бабушка сейчас спит, ведь у нас есть наши воспоминания, ― говорит она мне.
Я всхлипываю, сдерживая рыдания.
― Верно. У нас есть наши воспоминания. ― Я целую ее маленький лоб. ― Будь умницей на катке.
― Я всегда умница. Кроме того, я принцесса Замка, а принцессы могут делать все, что хотят. Папа так сказал. ― Она сияет.
― У меня такое чувство, что папа очень скоро пожалеет об этих словах, ― бормочу я себе под нос.
Глава семнадцатая
Мы уже почти подъезжаем к Замку, когда звонок моего телефон раздается в динамиках машины. Я смотрю на экран и вижу имя Люка.
― Что случилось? ― спрашиваю я его.
― Где ты был вчера вечером?
― Дома. Я привез Грейси на утреннее катание. Убедись, что все в раздевалке ведут себя прилично, ― говорю я ему.
― Сделаю, ― говорит он. ― Доброе утро, Грейси. Как поживает моя любимая принцесса?
― Хорошо, дядя Люк. Я буду забивать голы! ― кричит она.
― Не сомневаюсь, ― говорит Люк. ― Скоро увидимся. ― Он завершает звонок.
― Папочка, как ты думаешь, дядя Лиам будет играть со мной в хоккей? ― спрашивает Грейси.
― Лиам тебе не дядя. Кто тебе это сказал? ― выдавливаю я из себя вопрос, пытаясь сохранить спокойствие.
― Ну, он парень тети Алии, и они собираются пожениться.
― Что? Они не собираются жениться, ― ворчу я.
― Да, собираются, тетя Алия даже сказала, что я могу быть цветочницей, когда они поженятся. ― В голосе Грейси столько восторга. Я не могу уничтожить ее радость. Потому что это дерьмо не произойдет в ближайшее время. Этот ублюдок не женится на моей сестре. Пока у меня есть право голоса.
― Правда? ― бормочу я, сжимая кулаки на руле.
Как только мы входим в Замок, я быстро отправляю Люку сообщение.
Я:
Мы внутри.
Люк:
Да, кэп!
Я качаю головой и убираю телефон в карман.
― Грейси, иди сюда и прикрой глаза, ― говорю я, закрывая рукой ее лицо и заходя в раздевалку. Я оглядываюсь по сторонам. Когда я вижу, что все мои товарищи по команде одеты соответствующим образом, я опускаю руку.
― Дядя Лиам, я здесь. Ты будешь сегодня играть со мной в хоккей? ― Грейси вырывается из моей хватки и подбегает к Кингу.
Я смотрю на него и качаю головой. Потом вспоминаю, что мы скоро выйдем на лёд. Надеюсь, он готов, потому что я планирую его немного поколотить.
― Знаешь, эти убийственные взгляды должны быть предназначены для парней из другой команды, а не для твоих товарищей, ― говорит Люк.
― Я собираюсь убить его, ― шиплю я.
― Конечно, убивай, и тогда ты сможешь одновременно разбить сердце и сестре, и дочери, если они больше никогда его не увидят. ― Люк ухмыляется.
Моя голова поворачивается в его сторону.
― Иногда я задаюсь вопросом, почему я с тобой дружу.
― Потому что ты ворчливый ублюдок, и никто больше не будет терпеть твое дерьмо, ― говорит он мне.
― Присмотри за Грейси для меня. А я пойду переоденусь, ― говорю я Кингу, вместо того чтобы ответить на умное замечание Люка. Как бы я ни ненавидел сейчас этого ублюдка, я ему доверяю. Если бы не доверял, я бы и близко не подпустил к нему свою дочь. ― Грейси, оставайся здесь. Я сейчас вернусь.
― Хорошо, папочка, ― говорит она, даже не удосужившись посмотреть на меня.
Все взгляды устремляются в мою сторону, и я не могу сдержать улыбку, которая появляется на моем лице, когда я слышу, как она меня так называет. Остальные парни приняли Грейси. У половины из них есть дети, и дочь подружилась с несколькими нашими маленькими фанатами на трибунах.
Я переодеваюсь так быстро, как только могу, и возвращаюсь к своему шкафчику. Тренеры обсуждают план игры, а Грейси стоит рядом с моим папой с огромной улыбкой на лице и шоколадным молоком в руках.
― В плей-офф осталось три игры. А это значит, что сейчас этот кубок может достаться кому угодно. Нам нужно победить завтра вечером. Если, конечно, вы не хотите, чтобы Нэшвилл утащил его прямо у нас из-под носа. Так вы позволите им отобрать его или мы черт… ― Тренер опускает глаза на Грейси. Он прочищает горло, прежде чем продолжить. ― Вырвемся вперед и увезем его домой?
― Вы можете сказать «черт», тренер. ― Она ухмыляется. ― Мой папа говорит это постоянно.
Мои глаза расширяются, и я слегка задыхаюсь. Ты меня сдала, малышка. Мой отец смотрит на меня с выражением молчаливого неодобрения, которое может быть только у отца.
― Грейси, мы говорили об этом на днях. Я могу произносить эти слова. А ты ― нет, ― напоминаю я ей, в то время как вся команда смеется надо мной.