Я выпрямляюсь, и моя клюшка падает на лёд.
― Ладно, придурок, ты действительно хочешь этого? Давай. ― Я сбрасываю перчатки, и ублюдок передо мной делает то же самое.
Его кулак взлетает. Я уворачиваюсь и хватаю левой рукой его свитер, а правой бью по лицу. Я успеваю нанести всего четыре удара, прежде чем меня оттаскивают.
― Пять минут за грубую игру, ― объявляет судья, после чего каждого из нас провожают к штрафной скамейке.
Игрок Нэшвилла ухмыляется Кингу, когда мы проходим мимо него.
― Эта тугая попка принцессы Монро наверняка будет чертовски приятной, когда я засуну в нее свой член.
Я отталкиваю судью и направляюсь к следующему ублюдку. К тому времени, когда я добираюсь до него, перчатки Кинга уже сброшены, и он избивает парня. Я присоединяюсь к хаосу, оттаскиваю парней от Кинга и с грохотом швыряю их на лёд.
Когда драку наконец разнимают, Кинг получает пятиминутный штраф, и мы теряем двух игроков, а Нэшвилл только одного. Черт!
В тот момент, когда нас заталкивают на штрафную скамейку, мой взгляд падает на ублюдка, сидящего по другую сторону стекла и улыбающегося от уха до уха, с разбитой губы которого на подбородок стекает кровь. Затем я возвращаю свое внимание к игре.
― Они пойдут за Люком, ― говорю я Кингу. Мы не сможем его защитить, и наши ребята останутся открытыми. ― И, конечно же, именно это игроки Нэшвилла и делают, как только у них появляется такая возможность. Но Люк не дурак. Он предвидит каждый удар. ― Когда мы вернемся, этот ублюдок упадет.
― Показывай дорогу, кэп. ― Кинг улыбается.
Когда до конца штрафного времени остается тридцать секунд, мы с Кингом оба уже на ногах, готовы вернуться на площадку. Нэшвилл выигрывает два очка. Эта игра в большинстве дала им преимущество. Теперь я знаю, что они планировали это с самого начала. Чертовы идиоты. Я позабочусь о том, чтобы они пожалели о своем трюке.
Мои коньки ударяют по льду, и я устремляюсь к шайбе. Люк предугадывает мои движения и отдает мне пас. Я нахожусь в идеальной позиции для гола, но в еще более выгодной позиции для того, чтобы преподать этому засранцу из Нэшвилла гребаный урок. Я отвожу клюшку назад и бью по шайбе, отправляя маленький черный диск в полет. Шайба попадает в цель со слышимым треском, и я с ухмылкой наблюдаю, как этот сукин сын падает на землю, а по его лицу струится кровь.
Может, в следующий раз он дважды подумает, прежде чем говорить гадости о моей сестре.
― Ничего страшного, что ты проиграл, папочка. В следующий раз у тебя все получится, ― говорит моя дочь в телефонную трубку.
Я лежу на кровати в отеле и чертовски жалею, что не могу оказаться дома. Видеозвонки ― это не то же самое, что быть с ней рядом.
― Я знаю, детка. Чем ты сегодня занималась? ― спрашиваю я.
― Я ходила в школу, потом на тренировку. А потом вернулась домой. Мама все еще грустит, ― говорит Грейси.
― Я думаю, она скучает по твоей бабушке. Это нормально, что она грустит. Как прошла тренировка?
― Я пихнула Адама в борт, как ты мне показывал, и он назвал меня толстой, ― хмыкает Грейси.
― Что он сделал? Вот маленький говнюк, ― рычу я в трубку. ― Грейси, ты не толстая. Совсем нет.
Черт, как жаль, что взрослый мужик не может выбить дерьмо из маленького говнюка. Я бы с удовольствием преподал этому ублюдку урок.
― Мама тоже так сказала, ― отвечает Грейси.
― Ты самая красивая девочка, которую я когда-либо видел в целом мире, милая.
― А как же мама? ― спрашивает она.
― А что с ней?
― Ее ты тоже считаешь красивой?
Я делаю паузу. Я не хочу давать Грейси понять, что между мной и ее матерью что-то есть. Но я также не хочу лгать ребенку.
― Я думаю, что она вторая по красоте из всех, кого я когда-либо видел, ― честно говорю я.
Грейси смеется.
― Она тоже так говорит.
― И что же она говорит? ― Я приподнимаюсь на кровати, как будто это как-то поможет успокоить слишком быстрое биение моего сердца. Не помогает. Я не должен так хотеть услышать, что Кэтрин говорит обо мне. Но я хочу. Неважно, сколько времени прошло, эта женщина по-прежнему влияет на меня.
― Что ты красивый. И что у тебя удивительные глаза, как у меня.
― Она так сказала, да? Ну, у тебя действительно потрясающие глаза, ― говорю я, прежде чем сменить тему. ― Итак, расскажи мне. Как мы собираемся проучить этого Адама? Мы можем попросить дядю Винни поговорить с ним завтра. Напугаем его немного.
― Нет, папочка, не нужно. Я уже ударила его по лицу.
― Что ты сделала? Грейси, ты не должна никого бить, ― говорю я ей.
― Но ты это делаешь.
Черт, она меня подловила.
― Это другое дело. Я не хочу, чтобы ты дралась. Ты лучше меня.
― Я думаю, ты лучше всех. Я очень рада, что ты мой отец и что ты нашел меня. ― Я слышу, что она улыбается, и теперь боль в моей груди становится еще сильнее.
― Да, я тоже. ― Я вздыхаю, а Грейси зевает. ― Уже поздно. Тебе пора в постель.
― Хорошо, спокойной ночи. Я люблю тебя.
― Я тоже тебя люблю, милая. ― Я кладу трубку, закрываю глаза и втягиваю воздух, игнорируя стук в дверь.
Пока тот, кто стоит за дверью, не начинает стучать громче.
― Черт, ладно, я иду, ― кричу я. Распахнув дверь, я обнаруживаю за ней Люка и Кинга. ― Вы что, ублюдки, заблудились?
― Нет, у нас есть еда. ― Люк протягивает пакет с Макдональдса.
― Лучше бы там было печенье, иначе можете разворачивать свои задницы и идти обратно, ― говорю я ему. По моему мнению, печенье из Макдональдса недооценено.
― Есть. ― Он ставит пакет на стол. Каждый из нас придвигает себе стул, прежде чем Люк начинает раздавать гамбургеры и картошку фри, а затем выкладывает четыре пачки печенья. Я забираю два из них.
― Это была хреновая игра, ― говорит Кинг.
― Серьезно? ― Я смотрю на него, и в моих словах сквозит сарказм. ― А знаешь, что еще не так?
― Что?
― Моя дочь решила, что ты собрался жениться на моей сестре.
Кинг улыбается. У этого ублюдка на лице охренительно огромная улыбка. Как будто это дерьмо кажется ему смешным.
― О, я определенно женюсь на твоей сестре, ― говорит он.
― Так… прежде чем ты включишь «старшего брата, не позволяющего трогать свою младшую сестру», подумай. Если Алия по каким-то неведомым нам причинам хочет выйти замуж за этого засранца, то ты должен найти способ смириться с этим, ― говорит Люк, набивая рот гамбургером.
― Перестань играть в гребаную Швейцарию и выбери сторону. ― Я тыкаю в него пальцем.
― Сейчас я в команде Люка. ― Он жестом показывает на себя, а затем переводит взгляд на меня и Кинга. ― Можете драться, пока не останется только один из вас, мне все равно.