― Грехах? ― повторяет она. ― Ты что, верующая, Кэтрин?
― Нет, я имею в виду, как ты думаешь, меня когда-нибудь простят? За то, что я сделала с Грейсоном.
― Во-первых, ты поступила так с Грейсоном не без причины, ― говорит она.
― Я знаю. Я так сожалею. Мои действия причинили боль и тебе, Лил.
― Нет, ладно, мне было больно, но я не это имела в виду. Ты причинила боль и себе, Кэтрин. Думаю, вопрос в том, сможешь ли ты сама простить себя?
― Нет, ― шепчу я. ― Не уверена, что когда-нибудь смогу.
― Ты не думала о том, чтобы поговорить с кем-нибудь? Например, с профессионалом? Я знаю, что ты не хочешь рассказывать мне или кому-то еще, почему ты ушла, но ты могла бы поговорить об этом с врачом.
― Я сказала Грею, ― признаю я.
― О… ну… это хорошо. И как он отреагировал?
― В основном, сказал, что мне следовало обратиться к нему, и что он помог бы все исправить.
― Все исправить? Что именно он должен исправить? ― спрашивает Лилиана.
― Я… эм… Ладно, я расскажу тебе. Но я хочу, чтобы ты знала ― если после этого ты решишь больше не разговаривать со мной, я пойму. Правда, и я всегда буду благодарна тебе за то, что ты была в моей жизни, Лил. Всегда.
― Кэтрин, прекрати нести чушь. Ты же знаешь, что я жизнь за тебя отдам. Так что давай уже. Покончим с этим, ― говорит она.
― Мне жаль. Я просто… я не горжусь тем, что сделала. Я была молода и глупа, ― говорю я ей. ― Я крала деньги, чтобы заплатить за колледж. Я взламывала банковские счета, воровала деньги у криминальных семей. Мне казалось, что если я буду воровать у них, это будет не так плохо, как у тех, кто в них действительно нуждается.
― Ты крала деньги…? У криминальных семей? ― спрашивает она, медленно выговаривая слова.
― Да. Но я никогда не крала у твоей семьи, Лил. Или у Грея, ― поспешно говорю я.
Она смеется.
― Забавно, что ты думаешь, что была бы сейчас жива, если бы украла у моей семьи.
― Мне жаль…
― Кэтрин, ты была права.
Я задерживаю дыхание. Потому что я знаю. Я знаю, что именно сейчас я ее потеряю. Я всегда знала, что это произойдет, и, наверное, поэтому эгоистично скрывала от нее, чтобы избежать этого.
― Я знаю, ― говорю я вслух.
― Ты была молода и глупа. О чем ты, блядь, думала, воруя у преступных семей? Ты хоть представляешь, что эти люди делают с ворами? ― шипит она в трубку.
― Я знаю, ― повторяю я. ― Мне очень жаль.
― Кто? Какие семьи? Полагаю, если ты сбежала, то потому, что тебя поймали.
― Я… Меня схватили и допросили два детектива. Они поставили меня перед выбором ― либо я даю показания против Монро, против Грейсона, либо они передают меня Дювалям. У них были бумаги, из которых следовало, что я украла у них много денег. Но это не так. То есть я взяла немного, но не так много, как они пытались навесить на меня.
― Грей был прав. Ты должна была сказать ему. Что у них может быть на него? Он чист как стеклышко, ― говорит Лилиана.
― У них была целая чертова папка, фотографии трупов, убийства, которые, как они утверждали, он совершил вместе со своими братьями и отцом.
― Я сомневаюсь, что Грейсон имеет к этому отношение. ― Она вздыхает. ― Ладно, я возвращаюсь в Ванкувер. Я не собираюсь оставлять тебя там одну и ждать, пока тебя найдут волки.
― Нет, тебе не нужно этого делать. Со мной все в порядке. Правда.
― Очень жаль. Я уже связалась с пилотом. Самолет будет готов через два часа.
― Я люблю тебя, Лил.
― Я тоже тебя люблю, Кэтрин. ― Она завершает звонок, и я смотрю в потолок.
Лилиана правильно рассудила. Сможет ли Грей когда-нибудь простить меня, если даже я сама не могу себя простить?
Глава двадцать пятая
― Ладно, думаю, тебе уже давно пора спать, милая, а дяде Люку нужно на вечеринку, ― говорю я Грейси, прежде чем поднять ее с барной стойки.
― Я люблю вечеринки, ― говорит она с надеждой в глазах. Клянусь, ее глаза искрятся просто от упоминания о команде.
― Не сомневаюсь, что любишь, и когда у тебя будет день рождения, мы устроим действительно большую вечеринку.
― А можно устроить вечеринку в Замке?
― Ее можно устроить где угодно. А теперь пойдем. Попрощайся с дядей Люком.
― Пока, дядя Люк! ― мурлычет она.
― Пока, малышка Грейси. Увидимся позже. ― Люк выходит за нами из игровой комнаты. Он идет к входной двери, а я поднимаюсь наверх.
Я съел торт и отправил Люка отсюда так быстро, как только смог, не показавшись грубым. После того как я увидел, как Кэтрин ускользнула, мне потребовалась вся моя выдержка, чтобы не пойти за ней. Но я не хотел разочаровывать свою дочь.
Я нахожу Кэтрин в комнате Грейси. Сегодня вечером, думаю, я заставлю ее кончить в моей постели, где она и должна быть. Должна была быть всегда.
Я подхожу к шкафу и нахожу для Грейси пижаму.
― Вот, детка, иди готовься ко сну. И не забудь почистить зубы после шоколада, ― говорю я, открывая дверь в ванную.
Грейси захлопывает ее за собой, потому что, по ее словам, девочкам нужно уединение. Кэтрин сказала мне, что она учила нашу дочь тому, что ее тело ― это ее личное пространство. Мне бы и в голову не пришло учить этому пятилетнего ребенка. Но Кэтрин ― замечательная мама.
― Эй, ты пропустила очень вкусный торт, ― говорю я ей.
― Я слежу за своим весом. ― Она пожимает плечами.
― Зачем тебе этим заниматься? У тебя потрясающее тело. Тебе не нужно следить за ним. А еще лучше, если я буду следить за ним вместо тебя, поскольку, похоже, я ценю этот вид гораздо больше, чем ты. ― Я сажусь рядом с Кэтрин на кровать.
― Это потому, что ты извращенец. ― Она ухмыляется, глядя на меня, и несколько свободных прядей светлых волос падают ей на глаза.
― Только когда дело касается тебя. ― Я наклоняюсь, и мои ладони обнимают ее лицо. ― Сейчас мы уложим Грейси спать, а потом я отведу тебя в свою кровать.
― Я должна остаться с ней.
― Кэтрин… ― Я жду, пока она снова посмотрит на меня. ― Я не спрашивал.
Она закатывает свои голубые глаза, и дверь в ванную открывается.
Грейси быстро засыпает, ее рот приоткрыт, и комната наполняется звуками ее негромкого посапывания. Она не продержалась и одной истории. Я выхватываю книгу из рук Кэтрин, поднимаю ее с кровати и тащу в свою спальню, где оставляю дверь чуть приоткрытой на случай, если Грейси проснется и захочет заглянуть.
― Что случилось? ― спрашиваю я Кэтрин. ― Почему ты не осталась поесть торт?
― Мне нужно было позвонить Лил. Я рассказала ей. Почему я ушла. ― Это не то, о чем я спрашивал, но уже что-то.