― Я забыла, как мне нравится носить твою одежду.
Грей сбрасывает свои треники и снова устраивается между моими бедрами. Он направляет свой член к моему входу. Я готова к нему. Никакой прелюдии не требуется. Он медленно входит и опускает свой торс на меня. Сохраняя зрительный контакт, он возвращает свои губы к моим. Его ладони обнимают мое лицо, и он начинает двигаться. Вперед-назад. Его темп медленный. Мучительно медленный.
― Я хочу, чтобы это длилось вечно, ― говорит он мне в губы.
― Я тоже, ― отвечаю я.
Мы продолжаем заниматься любовью, потому что это не просто секс, в котором мы всегда были хороши. Это намного интимнее, чем все, что мы делали раньше. Даже в колледже. Не думаю, что когда-либо мы занимались любовью. У нас был секс, много секса, но это совсем другое ощущение.
― Я хочу, чтобы ты кончила со мной. Вместе, Кэтрин. Одновременно, ― говорит Грей.
Он скользит рукой между нашими телами, его большой палец находит мой клитор и давит на него. Губы Грея спускаются к моей шее. Он нежно прикусывает кожу там, где бьется пульс, и оргазм поражает меня, как молния. По моему телу прокатываются волны наслаждения, движения Грея становятся жесткими, и его сперма покрывает мои внутренние стенки. Он падает на меня сверху, а затем откатывается в сторону и обхватывает меня за плечи.
― Это было…
― Идеально, ― заканчивает он за меня.
― Да, именно так. ― Я целую его грудь.
― Мама, мама, просыпайся. Завтрак готов! Дядя Винни приготовил мне шоколадные блинчики. Вставай, мама. ― Грейси прыгает на кровати и трясет меня, чтобы я проснулась.
Я приоткрываю один глаз.
― Я проснулась, ― говорю я, хватаю ее и притягиваю к себе. ― Но сначала мне нужны обнимашки. ― Я осыпаю ее лицо поцелуями.
― Но, мама, блинчики, ― хнычет она. ― Папа сказал, что ты должна встать и пойти поесть.
― Что-то я не припомню, чтобы говорил такое, принцесса, ― возражает Грейсон. Я поднимаю глаза и вижу, как он входит в комнату. Он приближается к кровати и снимает ее с меня. ― Почему бы тебе не пойти вниз и не сказать дяде Винни, что ты можешь съесть один блинчик, пока мама оденется?
― Хорошо. ― Грейси вырывается из его рук и выбегает из комнаты с криком: ― Дядя Винни! ― Раньше утро было тяжелым испытанием. Теперь моя дочь не может дождаться, когда встанет с постели и очарует своих обожателей.
― Почему я чувствую себя на втором месте после тарелки блинчиков? ― спрашивает Грей, наблюдая, как спина Грейси удаляется по коридору.
― Потому что так и есть. ― Я смеюсь. ― Мы все на втором месте.
Грейсон откидывает одеяло. Я все еще совершенно голая. Думаю, он догадался.
― Черт, Кэтрин, может, они не заметят, если мы пропустим завтрак, ― говорит он, разглядывая каждый дюйм моего тела.
Я срываюсь с кровати и бегу в ванную.
― Вообще-то, я умираю с голоду, ― кричу я ему и захлопываю дверь прямо перед его носом. Освежившись, я беру полотенце и оборачиваю его вокруг себя. Когда я снова выхожу, Грейсон хмурится.
― Я собираюсь сжечь все полотенца. Мы должны стать семьей нудистов, ― говорит он, и выражение его лица кажется серьезным.
― Знаешь, у тебя много отличных идей. Но эта явно не из их числа. ― Я улыбаюсь ему. ― Мне нужно одеться. Ты же не хочешь заставлять Грейси ждать слишком долго. Поверь мне, она выглядит милой и невинной, но эта девочка может быть такой же яростной, как хоккеист. Такой же, как ты, Грейсон, ― говорю я ему.
Его хмурое выражение лица сменяется улыбкой.
― Ужасно хочу увидеть это, ― говорит он.
― Ты пожалеешь об этих словах, Грейсон Монро, ― говорю я ему, прежде чем войти в комнату Грейси. Там хранятся все мои вещи.
Грей идет за мной.
― Нам стоит перенести твои вещи в мой шкаф. Знаешь, пусть это будет наш шкаф, ― говорит он.
Мои руки замирают на свитере, который я снимаю с вешалки. Я поворачиваюсь, чтобы посмотреть на него.
― Серьезно? Ты хочешь делить со мной шкаф?
― Я хочу делить с тобой все, Кэтрин.
Я не знаю, что сказать. То есть я хочу этого больше, чем готова признать, но мне страшно.
― Если я скажу «да», ты рассмеешься мне в лицо, скажешь, как сильно ты меня ненавидишь и что этого никогда не случится? ― Выпаливаю я, неожиданно даже для себя озвучивая свои мысли. Мои настоящие страхи.
― Этого не будет. Ты можешь отказаться, но я все равно перенесу твои вещи. ― Он заходит в кладовку и обнимает меня за талию. ― Прости, что я был придурком. ― Его губы прижимаются к моей макушке.
― Я заслужила это. Я знаю, но… Я просто не уверена в себе. И это не твоя вина. Она моя.
― Я буду рядом, Кэтрин. Всегда. Я не подставлю тебя под удар. Я не хочу, чтобы ты страдала. Это я наконец-то получил то, чего ждал очень долгое время, ― говорит он, ― и надеюсь, что ты тоже этого ждала.
Глава двадцать седьмая
Сегодня первый день после победы в матче за Кубок Стэнли. Я должен быть на седьмом небе от счастья. Наслаждаться победой, к которой я стремился с тех пор, как смог впервые устоять на коньках. Но вместо этого я сижу в гостиной с братьями и отцом и обсуждаю семейные дела. И я имею в виду не хоккей.
Я рассказал отцу о причинах отъезда Кэтрин, о том, что за ней охотились Дювали, а теперь еще и за Грейси. Он был не в восторге, узнав, что моя девушка воровала деньги у преступных семей. Я не просил ее составить список имен. Хотя должен. Чтобы убедиться, что мы знаем, насколько далеко все зашло, кто еще может искать ее.
Винни рассказал папе о парне, который вломился в дом прошлой ночью или, по крайней мере, пытался вломиться. Он также рассказал, что это я разобрался с ним, а не он. Отец смотрел на меня со странным выражением на лице ― смесью гордости и печали. Не то чтобы я никогда раньше не помогал ему, но до этого моя репутация оставалась чистой. Так было лучше для команды.
― Так, нам нужно выяснить имена детективов, которые допрашивали Кэтрин. И что за хрень они пытались на нас повесить. Что бы это ни было, это точно не сработало, иначе мы бы уже об этом узнали, ― говорит отец.
― А что с Алией? ― спрашиваю я.
― А что с ней? ― рычит он.
― Они угрожали ей, Дювали. Почему? Они шантажировали тебя, чтобы ты слил игру. С Кэтрин это никак не связано, ― говорю я ему.
― Мое предположение? Деньги. Все просто. Они угрожали единственным, что, как они знали, могло заставить меня уступить их требованиям. Эти ублюдки всегда стремятся набить свои карманы самым простым и быстрым способом. Чемпионат, приземлившийся у них на пороге, стал для них золотым билетом, чтобы использовать наше имя против нас.