― Я думаю, вам троим стоит пожить в поместье какое-то время, ― говорит Джейкоб после долгой паузы.
― Почему? ― спрашивает Грейсон.
― Так безопаснее. Скоро ситуация станет хуже. Так что, пока все не закончится, вам лучше пожить там. Кроме того, Грейси еще не навещала меня, а какой бы я был дедушка, если бы не пригласил внучку погостить в моем доме?
Я смотрю на Грейсона. Я не хочу уезжать. У нас здесь все стало налаживаться. Мне не нравится все время перевозить Грейси. За последние несколько месяцев ей пришлось пережить столько перемен. Я беспокоюсь, как все это на ней отразится.
― Хорошо, мы приедем вечером. ― Грей вздыхает.
― Отлично. Я уже приготовил комнату для нашей девочки, ― говорит Джейкоб.
Как только Джейкоб и Винни уходят, я поворачиваюсь к Грейсону.
― Что он имеет в виду, говоря, что приготовил комнату?
Грей качает головой.
― С моим отцом кто знает? Это может быть что угодно ― от простой переделки спальни до строительства замка.
― Серьезно?
― Серьезно. Когда мне было двенадцать, я сказал, что был бы гораздо лучшим хоккеистом, если бы у меня был собственный каток для тренировок.
― И? ― спрашиваю я.
― Через месяц он у меня появился. Мой папа убрал бассейн и превратил все помещение в каток.
― У вас есть каток в вашем семейном доме? Почему я об этом не знала?
― Ты пробыла здесь недостаточно долго, чтобы я мог тебе показать, ― говорит Грей, и мое сердце замирает от этого напоминания. ― Зная, как сильно вы с Грейси любите кататься на коньках, мы, наверное, должны построить такой же здесь.
― С ума сойти. Не могу поверить, что у тебя был собственный каток в доме. Ты действительно вырос с серебряной ложечкой во рту. ― Я смеюсь.
― Это не всегда была гламурная жизнь, как ты себе представляешь.
― Уверена, что не всегда. Понятно, что быть Монро ― это не только преимущества, но и трудности. Люди всегда хотят получить свой кусок пирога. Я как никто другой знаю, каково это ― оглядываться через плечо и гадать, кто охотится за тобой.
― Моя мать пыталась убить мою сестру, когда та была примерно в возрасте Грейси. Позже мы узнали, что она и до этого предпринимала несколько попыток, ― говорит Грей, и я слышу боль в его голосе.
― Что? ― Я впервые слышу, как он говорит о своей матери.
― Вот почему я так яростно защищаю Алию. У нее был очень тяжелый, мать его, старт в жизни. Наша мать делала с ней такое, о чем я не могу даже думать, не говоря уже о том, чтобы произносить вслух. Это было ужасно, Кэтрин. Но хуже всего то, что никто не знал, что это происходит.
― Как вы узнали?
― Она порезала запястье Алии ножом в ванной, думая, что папа забрал нас, мальчиков, на весь день. Но он забыл что-то дома и вынужден был вернуться назад. Если бы он этого не сделал, я не сомневаюсь, что Лии не было бы в живых…
― О Боже, я не знала. Мне так жаль, Грейсон…
― Это случилось не со мной, ― говорит он.
― Не правда. Это случилось со всеми вами. Да, Алие досталось больше всех. Но такие вещи оказывают влияние на всех. Твоя мать когда-нибудь пыталась сделать что-то подобное с тобой или твоими братьями? ― Спрашиваю я его.
― Нет, и это самое странное. Я не помню случая, чтобы она хоть раз подняла на нас руку. Но Алию она ненавидела. Она ревновала к тому вниманию, которое уделял ей мой отец.
― Это ужасно, Грей.
― Тебя это беспокоит? ― Он поднимает глаза на меня. Как будто он волнуется, что может услышать в ответ.
― Что? То, что твоя мать была нестабильной? Это в прошлом, и ты не твоя мать.
― Нет, тебя не беспокоит, как много внимания я уделяю Грейси?
― Что? Конечно, нет! Меня бы беспокоило, если бы ты не уделял ей внимания. Если бы ты привез нас сюда и совсем не обращал на нее внимания, это бы меня встревожило. ― Я забираюсь к нему на колени. Обняв его лицо ладонями, я поднимаю голову, чтобы его глаза снова встретились с моими. ― Мне нравятся отношения, которые ты строишь с нашей дочерью. Это больше, чем я когда-либо могла пожелать. Благодаря тебе она узнает свою ценность как женщины. Она узнает, как мужчины должны относиться к ней в жизни. Благодаря тебе у нее есть большая семья, которая любит и балует ее. Я не смогла бы дать ей все это без тебя, Грейсон.
― Знаешь, почему она такой замечательный ребенок? ― говорит он.
― Почему?
― Ну, помимо того, что в ее жилах течет кровь Монро, это потому, что ты правильно ее воспитала, Кэтрин. Ты проделала потрясающую работу в одиночку, в крайне сложных обстоятельствах.
― Спасибо. — Я прислоняюсь головой к его плечу и обхватываю руками его шею. ― Грей?
― Да?
― Почему ты никогда не просил сделать тест ДНК?
Его тело напрягается подо мной.
― А должен был?
― Нет, я не это имела в виду. Ты просто поверил мне на слово, что она твоя. Разве тебе не нужны доказательства?
― Мне не нужны доказательства, Кэтрин. Я знаю, что эта девочка моя. У нее мои глаза. Она Монро насквозь. В этом нет никаких сомнений. Она слишком потрясающая, чтобы принадлежать кому-то еще.
Я улыбаюсь.
― Ну, есть два Монро, которых я считаю действительно потрясающими.
― Кто?
― Ты и Грейси. Кто еще? ― Я смеюсь над его свирепым взглядом.
― Просто решил убедиться. Хотя, раз уж ты об этом заговорила, я должен тебе кое-что сказать… Люк мог вломиться в твой дом, когда ты жила у мамы, и, возможно, он украл прядь волос Грейси и отправил ее на анализ. Я не знал ни о чем из этого, пока он не пришел ко мне с результатами. ― Грей вздыхает, словно ждет, что я сейчас взорвусь.
Мне следовало бы, но я не ожидала ничего иного от чрезмерно заботливых мужчин, которые постоянно крутятся поблизости. В конце концов, приятно знать, что у него так много преданных людей рядом.
― И позволь мне угадать? Результаты показали, что ты действительно отец? ― Я поджимаю губы.
― Да.
― Это шокирует.
― Я никогда не сомневался в этом, Кэтрин. Я серьезно. Как только я увидел ту газетную статью, я понял. Я просто знал это.
― Почему же тогда ты так долго не приходил за нами? ― спрашиваю я.
― Я ждал… Я не был уверен, что смогу… Я не знал, что делать. Наверное, я все еще был немного в шоке. Это было слишком сложно, чтобы осознать.
― Так ты что? Просто выбросил из головы, что я вернулась? Пока не смог смириться с этим?
― Возможно, я немного преследовал тебя, ― говорит он с коварной ухмылкой.
― Немного? ― Я вопросительно поднимаю бровь.
― Ладно, может, и много.
Я снова опускаю голову на его плечо и закрываю глаза.