В таком духе там и все остальное. Много, конечно, старой чепухи, но вот что проглядывает: этот самый барин сек людей, а потом их лечил, и это называл «подавать помощь бедным».
Я много читал про крепостных помещиков, что они были звери, но первый раз встретился с такими записями, которые показывают их самое настоящее зверство.
Нужно будет спросить у Виктора Шахова, что все это значит, и если он не об’яснит, пусть убирается подальше со своим поручением. Вся эта книжонка, — мне так кажется, — пропитана кровью высеченных крепостных, а сверху полита слюнявыми слезами барина над их участью. По всему видится, что этот князь Шаховской был самая последняя сволочь.
Я сейчас гощу у тетки в Воскресенске, и со мной произошло смешное и довольно-таки глупое приключение.
Я очень много хожу по лесу: хорошо оставаться одному, тогда чувствуешь себя так, словно ты дикарь, и на каждом шагу можешь встретить какого-нибудь врага — например, носорога или дикого верблюда.
Вчера я разделся совершенно голый, спрятал свою одежду в дупло, заметил место и отправился на разведку, а в руках у меня была только здоровенная палка. Это я в одной книжке читал, что так сделал один охотник в Америке и пробыл в лесу два месяца. По его выходит, что только не надо обижать лесных жителей — всяких зверей, птиц и насекомых, — и тогда они тебя тоже не тронут.
Сначала было очень приятно итти — такой ласковый ветерок подувает — и ступать по мху было очень мягко и неслышно. Мне пришло в голову, что если бы я встретился с кем-нибудь из ребят, то меня, наверное, засмеяли бы. Но я уже так привык все делать — проводить на опыте, экспериментировать. Конечно, во время физкультуры или на солнечных ваннах ребята бывают в одних трусиках, но это совсем не то, а большая разница.
Пришел я к какому-то ручейку и развалился на траве, под солнечными лучами. Полежал немножко, вдруг начинают кусать комары. Я было их начал хлопать, но потом вспомнил, что тот охотник выдерживал принцип до конца и, действительно, никого не убивал (кроме рыбы, форели, которую он ел). Я тогда встал и ушел с того места. Комары за мной. Я бегом. Насилу я нашел такое местечко, что не было комаров, — тоже на берегу ручейка, на песке. Мошкара сильно мешала, но я все-таки принял очень длинную солнечную ванну. Солнце стало довольно низко, а до дому было еще верст пять, поэтому я решил итти домой. Я пошел по берегу ручейка, который мало-по-малу обращался в речку, по тому же самому пути, дошел до заломленной ветки, повернул резко направо, — там еще расщепленная сосна стояла. Потом, по приметам, дошел до того дерева, где была спрятана одежда. Но того дерева там не было, то-есть было дерево, и даже очень похожее, но дупла там не было. Я сейчас же вернулся к речке, нашел заломленную ветку и, очень осторожно проверяя каждый шаг, начал итти по верному, как мне казалось, направлению. Вдруг идут какие-то деревенские девушки; я от них спрятался за куст и кричу: