Вечер был ясный и тихий. Улицы постепенно замирали - горожане отходили ко сну. До закрытия питейных заведений оставалось совсем немного, и скоро последние гуляки разбредутся по домам, оставив город ночной страже и лихим людям.
Замок черной громадой возвышался над окружавшими его жилищами обывателей. Теперь он стал лишь декорацией к спектаклю о своем былом величии. Светилось единственное окно в главной зале. Я не зашел попрощаться с магистром. Зачем? Прочесть в его глазах свой приговор? Я и так знаю его. Не настолько я уверен в себе, чтобы простить торжество в его выцветших глазах. Пусть он умрет своей смертью.
Стараясь обходить стороной кварталы, пользующиеся дурной славой, я двигался к дому садовника. Я не боялся нападения - просто не хотелось терять время. Облака, освещенные восходящей луной, походили на овец, бредущих вдоль разбитой проселочной дороги: чистых с одного бока и забрызганных грязью с другого. Перед ратушей шел развод стражи. Держась в тени домов, я миновал площадь.
Яблони старого сада стояли голые, беззащитные перед надвигающейся зимой. Пахло падалицей и тлеющими листьями. В доме было темно, но я знал, что вы там. Я все же воспользуюсь магией. Не для победы - она невозможна. Мне необходимо сказать несколько слов, успеть открыть правду, а дальше решать тебе.
Невидимый, я проплыл над рассохшимися ступенями крыльца. Дверь неслышно пропустила меня внутрь. В прихожей было темно. Луна заглядывала в окна, словно ночной вор, проверяющий спят ли хозяева. Из соседней комнаты слышались голоса.
-- Зачем нам ждать? - спросила Вероника, - мы могли быть уже далеко от города, от этого проклятого замка.
-- Иногда разумнее переждать, когда погоня пройдет мимо. Чем быстрее бежишь, тем труднее обороняться, поверь мне, малышка, - негромко ответил мужчина.
-- Я просила тебя не называть меня малышкой, - слышно было, как Вероника притопнула ногой.
Я усмехнулся: это была ее привычка - топать ножкой, словно капризный ребенок, когда ей не удавалось сразу настоять на своем.
-- А как тебе нравится, чтобы я тебя называл? "Моя королева" - пойдет?
Он стоял облокотившись на камин, снимая пальцами нагар со свечи. Рукава свободной рубашки были засучены по локоть. Обнаженный меч лежал на каминной полке у него под рукой. Он не использовал его силу против разбойников - он оставил меч для меня. Шпага в ножнах лежала в углу комнаты. Вероника сидела, сложив руки на коленях на единственном стуле. В неясном свете ее лицо показалось мне усталым и разочарованным. Я отчетливо видел ее ауру. Светлая и трепетная, словно подвенечная фата, она окружала ее тело пульсирующим двойным ореолом. Двойным? Я замер. Да, теперь я различал это ясно: Вероника была не одна - она несла в себе жизнь! Эхо нашей любви жизнь нашего ребенка.
-- Подождем еще немного, любовь моя, - примирительно сказал мужчина, я уверен, скоро все закончится.
-- Но Марк может нас найти, - с отчаянием сказала Вероника.
Мужчина медленно поднял голову и посмотрел прямо на меня. Да, он успел кое-что почерпнуть из тайного знания.
-- Он уже нашел нас, моя королева. Ну, Марк, покажись, если не боишься.
Половицы скрипнули, когда я обрел вес и сбросил невидимость. Мужчина взял с каминной полки меч. Клинок скрежетнул по мраморной доске и замер, нацелившись в мою грудь. Лезвие порозовело, словно испытывая жажду крови.
Да, я не ошибся. Он все также похож на отца. И такой же кленовый лист багровеет у сгиба локтя. У старых грехов длинные тени и одна из них накрыла магистра.
-- Здравствуй, Рауд, - сказал я.
-- Узнал. Я так и думал, - кивнул он головой.
Вероника поднялась на ноги.
-- Рауд? Вы знакомы?
-- Позволь представить тебе моего брата, якобы убиенного по закону ордена своим отцом восемнадцать лет назад, - я слегка поклонился в его сторону.
-- Но он..., - Вероника отшатнулась, схватившись за горло.
-- Да, - подтвердил я, - родной брат твоей матери, твой дядя.
-- Разреши спросить: когда ты догадался, дражайший братец? - Рауд скривил губы в усмешке.
-- Совсем недавно, к сожалению. Последний штрих - это неуклюжая попытка твоего отца выведать, стану ли я применять магию в нашем поединке. Но и до этого он наделал много ошибок, просто мне недоставало деталей, чтобы сложить мозаику. Магистр будто бы при мне обнаружил, что я отравлен болиголовом, но противоядие, которое он мне дал, готовится несколько часов. Он при мне влил яд в недопитый кубок, чтобы я почувствовал его запах, но перестарался: меру яда, достаточную для отравления, в вине не обнаружить. К тому же, если бы я выпил пятнистый болиголов, то проснулся бы обделавшийся, как младенец. Ты и сам знаешь симптомы. Что было в кубке, Вероника?
-- Снотворное, - прошептала она.
-- Далее: меч предков, который взяла Вероника. Меч не представляет ценности для обычного человека - такое оружие больше не применяется. Магистр передал меч тебе, как прямому наследнику. Он использовал его силу, разрубив дубовое кресло. Даже я этого не смог бы, не говоря уже о женщине. И еще: он выбрал в "Памяти предков" время, когда вы были вдвоем здесь, в этой комнате.
Мучительно застонав, Вероника закрыла лицо руками.