— А дикарей много по пути? — Озадаченно спросил Филимонов.
— Хватает. Но с Тёмой они тебя не тронут. Скорей всего им вообще дела до вас не будет. Они кидаются только на тех кто сверху заходит, да на тех кто явно красный. А по тебе уже и не скажешь Лёха, что ты красный. Да и с Тёмой пойдёшь, он многих из дикарей знает, из тех кто у них рулит. Так что не ссы. На крайняк поясняй, что идёшь Амбала валить. — Ободрил Алексея Шмель.
— Ясно. — Подытожил беседу Филимонов. И ненадолго задумавшись вдруг продолжил. — Тут такое дело, надо мне себя в порядок привести, постричься, побриться. Постираться я и сам смогу. А вот побриться и постричься вряд ли. А в зачморённом виде как-то не хочется на такое опасное дело идти.
— А, с этим делом у нас при желании порядок. — Понимающим тоном ответил Шмель. И продолжил, обращаясь к Артёму. — Тёма, цинкани потом парикмахерше, пусть поработает, я из своего потом ей грибов уделю.
— Хорошо, не вопрос. — Деловым тоном ответил Артём.
Допив кипяток, все разошлись по делам, в кабинете остался только Филимонов. Сидя за столом он при свете горелки ещё раз перечитывал инструкции.
Через час в кабинет вошла невысокая, худенькая девушка азиатской внешности.
— Блин, везёт мне что-то. — Весело подумал Алексей, разглядывая девушку.
— Тебя стричь надо? — Уверенно спросила девушка.
— Да. — Ответил Филимонов, и приглядевшись продолжил. — Тебя как звать то?
— Нюргуяна. — Ответила девушка, раскрыв сумку в которой лежали парикмахерские принадлежности.
— Отчего то мне кажется, что я тебя где-то видел. Ты как в Москве оказалась то?
— В гости к подруге приехала.
— Откуда?
— Из Хабаровска.
— Так я тоже. — Озадаченно сказал Филимонов. И продолжил. — А ты в Хабаре как и что вообще делала то, чем занималась?
— Училась. — Ответила девушка пристально разглядывая Филимонова.
— Я кажется вспомнила, вы преподаватель, психологию у нас преподавали.
— Возможно. — Ответил Алексей.
— Да, преподаватель, Алексей Геннадьевич, Филимонов кажется. Как раз экзамен последний в сессии был, я сдала и поехала к подруге. Мы ещё вместе в аэропорту в зале ожидания были. — Подтянув руки к подбородку, онемев от удивления, бормотала Нюргуяна.
— Да Нюргуяна, можно я тебя Нюрой буду называть? Мир тесен, блин.
— Можно и Нюрой, меня так здесь многие зовут.
— Я ножницами стригу, потому не быстро. Но расческа тонкая, потому очень коротко выходит. А брею я ножом военным. — Поясняла Нюргуяна, доставая из сумки нож в ножнах.
— Ого. Это откуда такой? — Спросил Филимонов указав на нож.
— Тут в бункере американцы были. Потом их убили. На американцах было оружие всякое и ножи эти вот. Один из них мне достался. Острый очень, для бритья подходит. — Пояснила Нюргуяна.
Раздев Алексея до пояса, Нюргуяна обмотала его принесённым куском ткани и принялась стричь. Стригла она и правда очень медленно, но практически под самый корень. В процессе стрижки завязался разговор.
— Ты людей ешь? — Спросил Филимонов.
— Нет. И вообще мясо не ем. Ем концентрат который Учёный делает, и грибы, которые за работу беру. Я маленькая, мне много не надо. — Весело ответила Нюргуяна.
— А мясо совсем совсем не ешь, даже собак? — Удивился Алексей.
— Да, даже собак.
— А почему? — Не унимался Алексей.
— Был случай, тогда я ещё мясо за работу брала. Со мной расплатились. Там был кусок с рёбрами, очень похож на собаку, рёбра тонкие такие. Мне этот кусок сразу подозрительным показался, запах молочный был. Я пришла к входу с кастрюлькой и сварила этот кусок. Сварившись, этот кусок стал ещё подозрительнее. Я почуяла неладное и пошла к Шмелю. Он разобрался. Оказалось… — Нюргуяна понизила тон и осеклась.
— Человек что-ли?
— Да. Это младенец был, его у входа на станцию нашли. — Нюргуяна продолжая стричь, начала едва слышно всхлипывать. — Младенца понимаешь, нашли и забили. И съели.
— Шмель наверное строго спросил с этих гадов? — Выждав паузу, тихо спросил Алексей.
— Да, Шмель с них спросил. Убили их. И тоже съели. — Тихо ответила Нюргуяна.
— Тебе тут как я посмотрю совсем некомфортно. — Отметил Алексей.
— Это ужас Алексей Геннадьевич. Просто ужас. Я никогда не думала, что такое возможно. Люди едят людей. Это кошмар. Я никогда к такому не привыкну. — Лепетала Нюргуяна.
— Слушай, мне кажется, я могу тебе попробовать помочь. — Предлагающим, деловым тоном сказал Филимонов.
— Чем? — Тихо спросила Нюргуяна, продолжая всхлипывать. Филимонов не видел, но по её щекам катились огромные слезинки.