Алексей открыл глаза. Наверху было привычное уже, пасмурное небо. Поведя руками, он нащупал сырую, не мёрзлую землю, покрытую живой, невысокой, травой. Повернул голову набок. Местность представляла собою степь, с небольшими холмами, уходящую до самого горизонта. Алексей снова вперил взгляд в небо. Он был растерян. Ощупал себя руками и обнаружил на себе, привычную уже, зимнюю полевую форму. Однако никаких следов раны на груди не было. Дышалось свободно, никакого дискомфорта не было.
— Я типа значит сплю. — Вслух произнёс мысль Филимонов.
— Не Лёша, ты помер. — Раздался рядом весёлый женский голос.
Филимонов удивлённо посмотрел в ту сторону, откуда раздался голос. Его взгляду предстала одетая в белый халат женщина средних лет, с приятной южной внешностью.
— Во как, уже бабы азеровские мерещатся. — С усмешкой произнёс Алексей.
— Дурачок! Я мысль твоя! — Весело сказала женщина.
— Какая ещё мысль? — Заинтригованно спросил Алексей.
— Меня так и зовут, Мысль Филимонова. Я воплощение собирательного образа твоих земных мыслей. — Старательно поясняла женщина.
— Ну, положим так. А чё тогда баба то, а не мужик, например? — С недоумевающими нотками в голосе, спросил Алексей Мысль.
— Так задумано. — Ответила Мысль.
— Кем?
— Ну, не мной и не тобой, и ни кем из людей. — Всё так же, старательно, поясняла Мысль. Внезапно она переменила тон. — И вообще, чего разлёгся то? Вставай давай, пойдём. Дело у нас есть.
— Какое ещё нахрен дело? — Начав подниматься, вопрошал Филимонов. — И вообще, жарковато тут.
— Это от пропасти. Да и одет ты по-зимнему. — Отвечала Мысль, помогая Алексею подниматься.
— Чё за пропасть? — Снова раздался вопрос.
— Сейчас за вон тот холм перейдём и ты всё всё узнаешь Лёшенька. — Успокаивающим тоном отвечала Мысль.
Когда Филимонов поднялся Мысль взяла его под руку, и показывая направление, попутно рассказывая смешные нелепицы, повела его к холму. Уже подходя к холму, они заметили спускающегося с вершины человекоподобного уродца, в лохмотьях бывших некогда форменным камуфляжем Российской Армии. Вглядевшись в лицо уродца Алексей его узнал, это был Кац.
— А!!! — Завопил отвратительно Кац и прыжками приблизился к Филимонову, обдав того мерзким, вонючим дыханием. — Я всё про тебя знаю!!! Ты негодяй из негодяев!!! Я всем всё про тебя расскажу!!! Расскажу, как ты изменял жене, не вернул Лосеву взятые в долг тысячу рублей, как предал Шмеля, оставил краснопресненцев, как убивал и калечил людей!!! — Мерзко вопил Кац, прямо в лицо Алексею.
Мысль, освободив руку, вытащила из складок халата небольшой, красивый клинок, видом лезвия напоминавший фламберг.
— Тааак!!! — Направив на Каца клинок, сделав зверское выражение лица, начала громко говорить Мысль. — Ну ка, продёрнул отсюда ублюдок!!! Давай быстро, ноги в руки и бегом, пока я добрая!!!
Кац, вопя и размахивая руками-клешнями начал прыжками удаляться.
— Боевая тётка. — Удивлённо оглядывая Мысль, сказал Алексей.
— Такая же Лёша как ты. Если забыл, поясню, я твоя, именно твоя Мысль, говорю и поступаю как ты. Ну, с поправкой на женскую природу. — Последнюю фразу Мысль произнесла явно кокетничая.
— Значит ты любишь пояснять непонятки всякие. — С интригой начал Алексей. — Тогда поясни мне, что тут делает этот придурок Кац? И почему в твоей руке отравленный нож Хашишин, о котором я мечтал полжизни?
— Верно подметил. Люблю пояснять непонятки. И поясню всё, что в рамках моей компетенции и личного желания. Итак, Кац здесь, потому что его убили накануне. Он ночью вышел из метро, забрался в подвал где жили люди, придушил, но не до смерти спавшего мальчишку, семи лет от роду. Когда начал утаскивать мальчишку, чтобы сожрать, тот очухался и заголосил. Люди проснулись, освободили мальчишку и забили Каца до смерти. Попав сюда, он присоединился к врагам всего благого сущего, что есть вообще. Кац твой самый большой личный враг, из присутствующих здесь. Именно его и послали, чтобы обвинять тебя. Там, за холмом, тебя будут судить, по всем делам совершённым тобою в земной жизни. Есть косвенный признак определить итог суда. Вот ответь, только честно. Я тебе нравлюсь? — Закончила монолог вопросом Мысль.