Однако уже через полминуты старенький семейный автомобильчик обошел его по левой полосе и удовлетворенно устроился метрах в двадцати впереди. Что-то, наверное, задело водителя этой легковушки. Хотя может он просто куда-то торопится, раз снова прибавил скорости и медленно пошел в отрыв.
Дорога снова начала сужаться, по обе стороны потянулся лес, впереди в полукилометре показался мост через реку Кубань. И в этот момент, откуда-то снизу, из кювета, на самый край асфальта выскочил мальчишка и отчаянно замахал руками. «Опель» уже успел проскочить это место, других машин между ними не было, а значит, мальчишка махал именно ему.
Повинуясь какому-то неосознанному импульсу, он резко нажал на тормоза, и свернув на обочину, остановился, проскочив мальчишку всего на десяток метров. Спрыгнул на землю и едва не закашлялся, мимо прогрохотал тяжелый трубовоз, обдав его пылью, запахом масел и гарью выхлопных газов. Сделал несколько шагов к обочине и в этот момент, выскочивший справа мальчишка, яростно вцепился ему в рукав.
— Дядь Саш! Дядь Саш!
Ошеломленный водитель медленно присел, еще раз внимательно осмотрел совершенно незнакомого мальчугана и тихо выдохнул:
— Что случилось?
— Дядь Саш, смотрите туда, — мальчонка, явно ученик начальных классов, по-прежнему крепко сжимая рукав его рубашки, указал в сторону моста. А затем, уже более спокойным тоном добавил: — Сейчас будет знак.
Все еще ничего не понимающий бородач повернулся в указанном направлении и внезапно почувствовал, как волосы на голове встают дыбом.
Дорога к мосту, а затем и после него шла на подъем, поэтому с этой точки отчетливо было видно, как тот самый, маленький семейный «Опель», внезапно зарыскал на трассе и вылетел на встречную полосу. Чтобы через пару секунд, лоб в лоб столкнуться с рейсовым автобусом. В этот момент ослепительная белая вспышка резанула по глазам, заставив зажмуриться на пару мгновений.
Дальнейшее происходило, как в замедленной съемке. От страшного удара автобус начало разворачивать поперек дороги, опрокидывая на бок. А сзади истошно заскрипел тормозами огромный седельный тягач, с блестящей, десятиметровой цистерной позади. Кабина тягача ударила в брюхо, продолжающему сунуться по асфальту, опрокинувшемуся автобусу. Длинную и явно тяжелую цистерну сорвало с седла, она пошла вперед и влево, смяла край кабины, скользнула вдоль автобуса. Лопнув сразу в нескольких местах, обильно заливая асфальт темной жидкостью, ударилась в бетонное ограждение моста, полностью перекрыв дорогу. И через пару секунд в нее воткнулся так и не успевший остановиться трубовоз.
Визг и скрежет раздираемого металла прекратился, и на несколько секунд повисла ватная давящая тишина. Словно все звуки мира пропали разом. И вдруг все резко ускорилось, вернувшись к привычному ритму. Визги тормозов, сигналы клаксонов, чьи-то испуганные голоса. Где-то невдалеке взвыла и тут же смолкла полицейская сирена. Из кабины трубовоза вывалился водитель и неуклюже упал на колени. С трудом поднялся, шатаясь, и придерживая поврежденную руку, неуклюже побежал прочь. Однако метров через двадцать, уже на обочине, тяжело упал. С трудом перевернулся на спину, что-то достал из кармана и на глазах у бегущих к нему людей, пропал. Исчез в ослепительной белой вспышке. А через мгновение, на месте аварии полыхнуло. Море огня в одно мгновение охватило автобус, оба грузовика и разбросанные по асфальту остатки легковушки.
— Не бойся, дядь Саш, там уже никого нет, одни железки, — спокойный голос незнакомого мальчишки вывел его из ступора. Бородач все так же ошалело повернулся к ребенку, и почувствовал, что медленно опускается на колени.
— Дядь Саш, дай мне на минуточку свой мобильник. Пожалуйста.
Все еще не в силах осмыслить происходящее, он потянулся к поясу, раскрыл чехол и протянул телефон мальчишке.
Тот принял сотовый словно какую-то реликвию, пару секунд держал ее в обеих ладонях, а затем поднял глаза. И от этого взгляда, не ребенка, а старого, бесконечно мудрого человека, бородача пробило, словно током. Вокруг кипели события, гудело на мосту пламя, кричали люди, выла полицейская сирена, а бородач сидел и смотрел в эти глаза. И чудилось ему, до дрожи в спине, что вся мудрость вселенной, а может и сам Бог, взирают на него из тела этого мальчишки.