На улице раздались тяжёлые шаги, отвернулся полог и в свете полной луны внутрь заглянул Микаш.
— Где мальчишка? — спросил он, усаживаясь на подушки.
Лайсве придвинулась к нему и стала расплетать его церемониальную причёску.
— Его зовут Кым. Я отправила его спать. Поздно уже.
Микаш перехватил её ладонь и приложил к губам:
— Ты заговорила со мной — хоть на что-то этот прощелыга сгодился.
— Он очень милый, — усмехнулась Лайсве. — Напомнил одного дорогого мне человека.
Она показала мужу куклу — он густо зарделся и отвернулся.
— Почему ты задержался? Неприятности? Новости от лорда Комри?
— Да какие там новости — дожидается казни в застенке Ловонида. Жерард заверяет, что приструнил своих людей, чтобы они не покушались больше на его сына и не пытались отомстить по-другому. Но сомневаюсь, что это спасёт род Комри от всеобщей ненависти.
Да, великая честь породниться с Комри теперь обернётся великим позором. Впрочем, после этой войны старые договорённости забудут.
— Что же тебя тревожит? — спросила Лайсве.
— Люди устали, запасы истощились, скоро зима, а на севере она лютая, — нехотя ответил Микаш и принялся стягивать сапоги.
Лайсве кивнула, снимая с него плащ:
— Прости, что говорю это, но вдвоём мы бы добрались до Норикии куда быстрее. Зачем тебе понадобился этот отряд зелёных мальчишек и дряхлых стариков?
Микаш неуютно повёл плечами и завозился с застёжками дублета:
— Не думаю, что им пришлось бы сладко под единоверцами. Сейчас же сжигают всех, в ком Лучезарные обнаруживают хоть каплю родового дара. Да и… — повисла неловкая пауза. — Просто хотелось почувствовать себя маршалом большой армии. В Дюарле мне вряд ли что светит, кроме положения мужа Норны Безликого.
— Что ты такое говоришь? Ты же знаменитый полководец!
Лайсве помогла ему высвободиться из остатков верхней одежды.
— Сейчас воевать не с кем, к тому же моё мыслечтение — дар предателей. Забудь, мы уже обговаривали это сотни раз!
Она ответила печально, больше для себя, чем для него:
— Слова — пустое. Тысячи тысяч их не хватит, чтобы утолить боль, ни твою, ни мою.
Они долго сидели рядом и молчали каждый о своём. Лишь когда Лайсве засобиралась укладываться, Микаш снова заговорил:
— Нам предложили отдохнуть и пополнить запасы в Докулайской долине.
— Рядом с Будескайском? — встрепенулась она. — Кто оказался столь щедр?
— Его имя держат в тайне, как и точное расположение места. Опасаются предательств. Нас встретят на границе и проведут, куда следует.
По хребту продрал озноб. Лайсве приложила тёплую ладонь Микаша к своей щеке.
— У меня дурное предчувствие. Это родовые земли Гедокшимска. Сейчас ими владеет мой кузен Петрас, ему нельзя доверять.
— Тот самый, который задержал тебя во время нашей свадьбы? Тогда все были уверены, что ты сбежишь с ним.
Они устроились на тюфяках рядом. Лёжа на боку, Микаш внимательно разглядывал выражение её лица. Сколько лет прошло, а он до сих пор ревновал, как мальчишка.
— Я надеялась, что это Вейас, — созналась Лайсве, прижимаясь ближе к мужу. — Будь моя воля, я бы ни на мгновение не оставалась наедине с кузеном.
Должно быть, Микаш жалел, что дал клятву не лезть в её мысли, но улавливать эмоции он мог, поэтому перевёл тему:
— Гедокшимска же не мыслечтец, высокородный к тому же, вряд ли с врагом сговариваться станет.
— Даже не мыслечтец может быть знатным негодяем. Тебе ли не знать?
Его ладони легли ей на талию и стали поглаживать спину. После долгой паузы Микаш решил:
— Скоро люди начнут умирать от голода и холода. Если бы мы могли найти другой приют, то в Докулайской долине ни на день не задержались бы. Ради жизни мальчишек и стариков я готов рискнуть.
— Смотри, как бы на кону не стояло что-нибудь дороже жизни.
Лайсве прижалась щекой к его груди, желая скорее забыться в тёплом запахе.
Весь следующий день отряд отдыхал, укрытый дремучим лесом. Следопыты спрятали следы, морочи навели туманный морок. Даже если присматриваться, виден только частокол высоких сосен и стена колючего можжевельника. Кым наблюдал за работой старших Сумеречников с раскрытым ртом — даже в самых смелых фантазия таких чудес представить не получалось.