— А где сейчас ваш брат?
— Героически погиб при осаде Стольного. Отказался бежать вместе со всеми, — Лайсве отвернулась, смаргивая слёзы.
— Мне так жаль.
— Многие славные воины погибли на этой войне. Не жалей мёртвых, Кым, жалей живых, — она повернулась к нему, снова улыбаясь. — Продолжим? Встань, чтобы ноги у тебя были на ширине плеч, выпрямись и не держи палку, как лопату.
Она ещё долго объясняла ему, как замахиваться и как двигаться, чтобы избежать удара. Вместе они разучили прорву разных приёмов. Кым тренировался до изнеможения. Казалось, даже воины на плацу не занимались так много. К концу он не чувствовал ни рук, ни ног — от работы в поле не уставал и вполовину так сильно. Лайсве, наоборот, казалась свежей и бодрой.
— Меч, конечно, тебе доверять пока рано, но с задирами ты точно справишься, — подмигнула она, усаживаясь на бревно. — А если присовокупишь к этому свой дар, то запросто целую банду забияк одолеешь.
— Я звероуст третьего уровня: только лошадям шептать и разговаривать с мелким зверьём умею. Правда, когда в отряд принимали, сказали, что у меня этот… как его… — Кым почесал затылок, с трудом припоминая диковинное слово: — Потенциал! Когда-нибудь я смогу обернуться. Хорошо бы моим тотемом стал медведь, большой и сильный, чтобы я защитил вас ото всех!
Лайсве снисходительно прищурилась.
— Вы не верите, что я обернусь медведем? — смутился он.
— По правде, земля тебя плохо держит. Ты гораздо больше на нас, небесных, похож. Думаю, твой тотем — птица, быстрая и яростная.
Кым озадаченно хмыкнул. Мама называла его соколиком, и это бесило до белых демонов. Куда мелкой птице до могучего медведя?
— К тому же, на этой войне меня вряд ли бы защитил медведь или даже мой муж, — добавила Лайсве печально, словно прочитала его мысли.
— А вы? Вы такой же мыслечтец, как и маршал? — спросил Кым, чтобы отвлечь её от мрачных мыслей.
— Я отражающая, отражаю направленный на меня чужой дар, управляю им, — ответила она загадочно. — Это редкая разновидность мыслечтения, и открылась она не сразу.
— А как? Как она открывается? — недоумевал Кым. За несколько коротких встреч с пророчицей он научился большему, чем за весь поход! — Что это за таинственные благоприятные обстоятельства?
— Мужской дар и женский работают по-разному. Это связано с эмоциями, с этапами взросления. Мой дар открылся во время нашего с братом испытания. Жаль, что эта традиция умрёт вместе с нами в пожарах этой войны, — покачала Лайсве головой. — Она помогала молодёжи научиться самостоятельности, обрести себя, повзрослеть. Вернувшись из Нордхейма, я поняла, что никто уже не может мне указывать. Я выбрала свой путь сама и ни разу об этом не пожалела.
— Вы стали пророчицей Безликого? — Кыма распирало от любопытства, хоть это и было не очень учтиво. — Вы, правда, говорите с ним и видите, как меня сейчас?
— Мне кажется, я всегда была ею, просто не осознавала этого. Десять лет я училась у книжников, но все их знания оставались бесполезными, пока я не нашла понимание внутри себя. Безликий всегда рядом. Он направляет и защищает нас, даже когда кажется, что мы заброшены и позабыты. Его воля — самая мудрая на свете. Даже если поначалу не ясно, куда она ведёт, в результате всё оказывается к лучшему.
— Так он спасёт нас от единоверцев?
— Они просто люди, — ответила Лайсве. — Не от них должно спасть, а от Мрака в наших собственных сердцах.
Кым нахмурился. Что в ней плохого? Наоборот! Она самый светлый человек из всех, кого он когда-либо видел. А маршал? Ну, строгий и суровый, но тоже ничего плохого не делал. Нет в них этого, как нет ни в ком из Сумеречников, чистых, что серебро, которое издревле служило символом ордена. Не должны они погибать, это неправильно!
— А всё же что говорит Безликий?
— Что тревожится за нас. Что явится в назначенный час, чтобы вывести своих чад к свету, а до этого мы должны следовать его Кодексу и благими поступками доказывать людям, что наше дело — правое. Мы не демоны, мы нужны миру и готовы безвозмездно служить общему благу. Именно это и станет залогом победы Безликого. Я верю!